Опиумная война

Куанг Ребекка

— Потому что Цзян боялся и сдерживал тебя. Ты действовала по его приказу, когда вызвала Феникса в Синегарде?

— Нет, — призналась она, — но…

— Ты успешно вызывала бога, следуя указаниям Цзяна? Цзян учил тебя это делать? Наверняка наоборот. Наверняка он хотел, чтобы ты утихомирила бога.

— Он пытался меня защитить, — возмутилась Рин, хотя и не знала почему. Ведь именно это ее и раздражало в Цзяне. Но после того, что она сделала в Синегарде, предупреждения Цзяна обрели больше смысла. — Он предупреждал, что я могу… что последствия…

— С огромной

силой всегда связана большая опасность. Разница между великим и посредственным заключается в том, что великий готов идти на риск. — Алтан презрительно скривился. — Цзян был трусом, боялся того, что может выпустить в мир. Трясущийся дурачок, не понимающий, каким талантом обладает. Каким талантом обладаешь ты.

— Он по-прежнему мой наставник, — сказала Рин, инстинктивно защищая Цзяна.

— Уже нет. У тебя больше нет наставника. У тебя есть командир. — Алтан положил ей руку на плечо. — Самый простой путь к этому состоянию — ярость. Возбуди в себе ярость. И не отпускай. Ярость даст тебе силу. Осторожность — нет.

Рин хотелось ему верить. Сила Алтана ее завораживала. И она знала, что может обладать такой же, если захочет.

И все же предупреждения Цзяна звучали где-то в глубине сознания.

«Я встречал души, которые не могут найти свои тела. Встречал людей, находящихся на полпути к миру духов, застрявших между нашим миром и тем».

Такова цена силы? Повредится ли она рассудком, как Суни? Станет ли параноиком и невротиком, как Юнеген?

Но Алтан не повредился в рассудке. А среди всех цыке Алтан смелее всех пользовался своими способностями. Бацзы и Суни нуждались в галлюциногенах, чтобы вызвать богов, а Алтан вызывал пламя одним шепотом. Казалось, он всегда был в том состоянии ярости, в которое хотел погрузить Рин. И все же никогда не терял контроль. Что бы ни происходило под непроницаемой маской, он производил впечатление человека редкого душевного здоровья.

«Кого держат в тюрьме Чулуу-Кориха?»

«Ненормальных преступников, которые совершают противоестественные преступления».

Кажется, теперь она знает, в чем заключался вопрос Цзяна.

Рин не хотелось признавать, что она напугана. Напугана, что потеряет над собой контроль, когда из нее польется пламя. Боится, что огонь ее поглотит, и она станет проводником для бога, который будет требовать все большие и большие жертвы.

— Когда я последний раз это сделала, то не могла остановиться, — сказала она. — Мне пришлось умолять. Я не… Я не знаю, как себя контролировать, когда вызываю Феникса.

— Представь, что он свеча. Ее трудно зажечь. Но погасить еще сложнее, и если ты не будешь осторожна, то сгоришь.

Но это совсем не помогло — она пыталась зажечь свечу, но ничего не вышло. Так что же произойдет, если в конце концов она обнаружит, что не может погасить пламя?

— А ты как это делаешь? Как ты это прекращаешь?

Алтан отодвинулся от костра.

— Никак, — ответил он.

Глава 15

Наместники

провинций Овца и Бык быстро перешли на сторону Алтана, как только поняли, что цыке сделали то, что оказалось не по силам Первой, Пятой и Восьмой дивизиям, вместе взятым. Войскам они преподнесли новости в таком ключе, будто тоже причастны к этому подвигу.

Жители Хурдалейна устроили парад победы, чтобы поднять моральный дух и собрать для солдат припасы. Горожане жертвовали казармам провизию и одежду. Когда по улицам прошли наместники, их встречали аплодисментами, которые те с радостью принимали.

Горожане решили, что победа — результат мощной совместной атаки. Алтан не стал их поправлять.

— Лживые задницы, — посетовал Рамса. — Они крадут твою победу.

— Ну и пускай, — сказал Алтан. — Если это означает, что они будут сотрудничать, пусть говорят что угодно.

Алтану нужна была победа. Среди пережившей Опиумные войны когорты генералов Алтан был самым юным командующим за многие десятилетия. Сражением на болотах он завоевал такой необходимый авторитет в ополчении, а что еще важнее — у наместников. Теперь они относились к нему с уважением, а не снисходительно, советовались по вопросам стратегии, не только выслушивали разведданные цыке, но и действовали в соответствии с ними.

Не поздравил Алтана только Цзюнь.

— Ты оставил на болотах тысячи вражеских солдат без припасов и провизии, — медленно проговорил Цзюнь.

— Да, — ответил Алтан. — Разве это не замечательно?

— Ты просто идиот, — бросил Цзюнь. Он расхаживал по кабинету Алтана взад-вперед, а потом хлопнул руками по столу. — Идиот. Ты понимаешь, что наделал?

— Обеспечил победу, то есть сделал больше, чем вы за все недели, которые здесь находитесь. Их корабль с припасами развернулся и плывет обратно на остров. Мы задержали их планы как минимум на две недели.

— Ты напросился на возмездие, — рявкнул Цзюнь. — Их солдаты продрогли, промокли и голодны. Может, пересекая пролив, они не особо беспокоились о войне, но теперь они злы. Их унизили, опозорили, и больше всего на свете им нужны припасы. Ты повысил для них ставки.

— Ставки и без того уже высоки.

— Да, и ты присовокупил к ним гордость. Ты знаешь, насколько для мугенских командиров важна репутация? Нам нужно время для строительства укреплений, но ты только ускорил их планы. Думаешь, они просто уберутся домой с поджатым хвостом? Нет, они придут за нами.

Но когда Федерация и впрямь пришла, она пришла с белым флагом и с просьбой о перемирии.

Когда птицы заметили приближающуюся делегацию, Кара послала Рин предупредить Алтана. Рин радостно промчалась мимо адъютантов Цзюня и ворвалась в кабинет наместника провинции Овца.

— Три делегата от Федерации, — доложила она. — И с ними повозка.

— Застрелите их, — немедленно предложил Цзюнь.

— У них белый флаг, — сказала Рин.

— Стратегическая уловка. Застрелите их, — повторил Цзюнь, и младший офицер кивнул.