Опиумная война

Куанг Ребекка

— Давайте продолжим переговоры в отдельном кабинете, — предложил Алтан. — Подальше от толпы.

Делегат наклонил голову.

— Как пожелаете.

— Император Риохай впечатлен сопротивлением Хурдалейна, — сказал делегат. Его тон был сдержанным и учтивым, несмотря на смысл слов. — Ваши люди отлично дрались. Император Риохай хочет передать свое восхищение жителями Хурдалейна, которые доказали, что они крепче всей остальной страны, населенной дрожащими трусами.

Цзюнь перевел его речь наместникам. Наместник

провинции Бык закатил глаза.

— Давайте перейдем к той части, где вы сдаетесь, — сказал Алтан.

Делегат поднял брови.

— Увы, император Риохай не намерен нарушать свои планы относительно Никана. Продвижение на континент — священное право великой Федерации Муген. Ваше провинциальное правительство слабое и шаткое. Ваши технологии на века отстали от западных. Ваша изоляция сделала вас отстающими, пока весь мир развивался. Завоевание — лишь вопрос времени. Вся эта земля принадлежит стране, которая сумеет привести ее в следующее столетие.

— Вы явились сюда для оскорблений? — спросил Цзюнь. — Не слишком мудрый способ сдаться.

Делегат улыбнулся.

— Мы пришли только обсудить капитуляцию. Император Риохай не собирается наказывать жителей Хурдалейна. Он восхищен их бойцовским духом. Он считает, что их стойкость показала — они будут полезны Федерации. Он также добавил, что жители Хурдалейна станут прекрасными гражданами Федерации.

— Вот как, — сказал Цзюнь. — Вот что это за переговоры.

— Мы не хотим разрушать город, — сказал делегат. — Это важный порт. Центр международной торговли. Если Хурдалейн сложит оружие, император Риохай признает город территорией Федерации, и мы и пальцем не тронем ни одного человека. Всех горожан простят при условии, что они присягнут в верности императору Риохаю.

— Подождите-ка, — вмешался Алтан. — Вы хотите, чтобы капитулировали мы?

Делегат наклонил голову.

— Это щедрое предложение. Мы знаем, как страдает Хурдалейн. Ваши люди голодают. Припасов хватит всего на несколько месяцев. Когда мы прорвем осаду, то будем вести уличные бои, и многие погибнут. Вы можете этого избежать. Пропустите флот Федерации, и император вас вознаградит. Мы позволим вам жить.

— Невероятно, — пробормотал Цзюнь. — Просто невероятно.

Алтан скрестил руки на груди.

— Передайте своим генералам, что если вы развернете флот назад и сейчас же покинете этот берег, мы оставим вас в живых.

Делегат посмотрел на него с равнодушным любопытством.

— Вы, наверное, тот спирец с болот.

— Да. Именно я буду принимать вашу капитуляцию.

Уголки губ главы делегации приподнялись.

— Ну конечно, — спокойно сказал он. — Только ребенок может решить, что война закончится так быстро или так бескровно.

— Этот ребенок говорит от нашего имени, — отрезал Цзюнь со стальными нотками в голосе. Он произнес это по-никански. — Уходите и передайте императору Риохаю, что Хурдалейн никогда не склонится перед его островом.

— В таком случае все жители Хурдалейна умрут.

— Горделивые

слова человека, чей флот только что сожгли дотла, — усмехнулся Цзюнь.

Делегат ответил на ровном и бесстрастном никанском:

— Поражение на болотах означает для нас лишь несколько недель задержки. Мы двадцать лет готовились к войне. Наши военные школы намного превосходят вашу жалкую Синегардскую академию. Мы изучали западные военные технологии, пока вы двадцать лет лелеяли свою изоляцию. Никанская империя принадлежит прошлому. Мы сотрем вашу страну с лица земли.

Наместник провинции Бык потянулся к топору.

— Или я прямо сейчас снесу тебе голову.

Делегат и бровью не повел.

— Убейте меня, если пожелаете. На острове в форме лука нас учат, что жизнь ничего не стоит. Я лишь один из миллионов. Я умру, но в следующей инкарнации опять буду служить императору Риохаю. Но для вас, еретиков, не склоняющихся перед священным троном, смерть будет окончательной.

Алтан встал. Его лицо побледнело от ярости.

— Вы заперты на узкой полоске земли. Мы превосходим вас числом. Мы забрали ваши припасы. Сожгли флот. Утопили оружие. Ваши люди наткнулись на ярость спирцев и сгорели.

— О, спирцев не так уж сложно убить, — сказал делегат. — Однажды мы с этим справились. Сумеем и во второй раз.

Дверь кабинета распахнулась. Вбежал Рамса, выпучив глаза.

— Это селитра! — заорал он. — Не соль, а селитра!

Все умолкли.

Наместники смотрели на Рамсу, словно не понимая, что он только что сказал. Алтан удивленно разинул рот.

И тут делегат запрокинул голову и расхохотался с несдержанностью обреченного на смерть.

— Помните, — сказал он. — Вы могли спасти Хурдалейн.

Рин и Алтан поднялись одновременно.

Она не успела дотронуться до меча, как в воздухе прогремел взрыв.

Только что она стояла рядом с Алтаном, и вот уже лежит на полу, оглушенная, с диким звоном в ушах, заглушающим все остальные звуки.

Рин поднесла руку к лицу, а когда опустила, на ней была кровь.

Словно компенсировав отсутствие слуха, перед глазами все стало слишком ярким, расплывчатые образы напоминали ширму в театре теней, все происходило одновременно и слишком быстро, и слишком медленно для понимания. Рин будто находилась в наркотическом дурмане, но это был не дурман, чувства просто отказывались смириться с происходящим.

Она увидела, как стены кабинета содрогнулись и сдвинулись, она была уверена, что здание рухнет и похоронит всех под собой.

Рамса потянул Алтана к полу.

Алтан с трудом поднялся на ноги и взялся за трезубец.

Наместник провинции Бык взмахнул топором.

— Нет! Нет! — крикнул Алтан, но наместник уже снес делегату голову.

Голова покатилась и замерла у двери, остекленевшие глаза были открыты, и Рин показалось, что она видит на лице улыбку.

Чьи-то крепкие руки схватили ее за плечи и подняли на ноги. Алтан развернул ее лицом к себе, осматривая на предмет ранений.