Оппортунистка
Шрифт:
Лицо обдало жаром. Автоматические замки щелкнули, и Калеб открыл мне дверь. Я слышала в его голосе едва сдерживаемый смех, так что молча залезла в машину. Я никогда не встречала никого, кто бы так целенаправленно меня смущал. Парень неторопливо обошел машину. Я внимательно за ним наблюдала. Он снова был одет впечатляюще и стильно.
Я откинулась и вдохнула запах его одеколона, плотно облегавшего кожаные сиденья – в машине повсюду пахло им. Запах напоминал о Рождестве: хвоя и бергамотовая цедра. Мне это нравилось.
– Пристегнись, – велел он, садясь
Я поджала губы. Ни за что. Он не будет мной командовать.
– Нет.
На моем реставрированном «Жуке» не было даже ремней безопасности – их срезал предыдущий владелец. Я молча ругала себя за то, что не поехала на своей машине.
Калеб поднял бровь – я заметила, что он делал это довольно часто.
– Как хочешь, – он пожал плечами. – Если придется быстро остановиться, я просто вытяну руку вот так, чтобы ты не упала вперед.
Он проиллюстрировал свои слова, протянув руку вбок: его предплечье касалось моей груди.
Я молча пристегнула ремень. Он даже не пытался скрыть улыбку.
– Куда мы вообще едем? – спросила я расстроенно.
Хотелось надеяться, что все закончится быстро и я успею посмотреть «Анатомию страсти» по телевизору. С красивыми выдуманными мужчинами было гораздо проще, чем с настоящими, которые пахли Рождеством и выглядели как модель бренда «Кельвин Кляйн».
– В мое любимое место для свиданий.
Он глянул на меня, переключая скорость, и я почувствовала предательское тепло в животе. У меня фетиш на руки. У него они большие – что, вероятно, полезно для того глупого спорта, которым он занимался. Те самые руки, на которых обручальное кольцо смотрится сексуально, – загорелые, с выступающими венами, обвивающими запястье подобно синим рекам и исчезающими под рукавами.
– Это не свидание, – напомнила я ему. – И это так жалко – ты только что признался, что ведешь меня туда, куда уже водил других девушек.
– Ага. Ну, в следующий раз я непременно тебе совру, – сказал он, искоса на меня поглядывая.
– С чего ты взял, что будет следующий раз?
– А с чего ты взяла, что нет?
Я фыркнула в ответ и уставилась в окно.
«Старое Доброе Мороженое Джексона» располагалось на одной из самых оживленных улиц Дании [1] . Неоновая вывеска в цирковом стиле нетерпеливо мигала с неприметной торговой площади, работая сверхурочно, чтобы привлечь внимание прохожих. Несмотря на яркие огни, громкую музыку и украшения в виде животных с раскрытой пастью, куда можно было положить голову для фотографии, я никогда раньше это место не замечала.
1
Прибрежный город во Флориде. (Прим. ред.)
– О, – я попытала скрыть удивление. – Интересно.
– У тебя непереносимость лактозы? – спросил он, паркуясь у кафе.
– Не-а.
– Ты на диете?
– Не на этой неделе.
– Отлично. Тогда тебе здесь понравится.
Он обошел машину, чтобы открыть мне дверь, и подал руку, помогая выйти.
Мы вошли, и нас тут же поприветствовал пожилой мужчина с волосами, похожими на сахарную вату. Он восторженно ахнул при виде Калеба и приблизился, чтобы пожать ему руку.
– Приятно снова видеть тебя здесь, Калеб, – сказал он хриплым прокуренным голосом.
На нем был красный комбинезон в полоску с пуговицами в виде леденцов. Мне стало неловко. Калеб положил ладонь на плечо старика и поприветствовал его. Они обменялись любезностями, а затем, к моему раздражению, рука Калеба снова оказалась у меня на талии.
– Харлоу, мой столик свободен?
Мужчина кивнул и направился вперед, показывая дорогу. Мы следовали за ним: через первый зал и маленький проход между холодильниками с мороженым, пока наконец не оказались во втором зале, побольше. Я оглядывалась по сторонам, пока мы медленно шли к столику. Помещение представляло собой своеобразную эклектику двадцатого века. На самом деле здесь было так много безделушек и штуковин, свисающих со стен, что у меня разбегались глаза. «Столик Калеба» оказался довольно старым, с кривой детской коляской, висящей над ним. Я поджала губы, не впечатленная. Калеб повернулся, чтобы посмотреть на меня, и улыбнулся, как будто прочитал мои мысли.
Харлоу захрипел, пытаясь отодвинуть для меня стул.
– Я сама, спасибо, – сказала я.
Он пожал плечами и исчез, оставив нас наедине.
Богатые британцы не едят мороженое в таких местах. Они едят икру на яхтах и встречаются с богатыми блондинками, живущими за счет трастовых фондов. У Калеба должен быть какой-нибудь серьезный и неочевидный недостаток. Я мысленно перебирала варианты: вспыльчивость, приставучесть, психические заболевания…
– Ты, вероятно, гадаешь насчет столика? – спросил он, садясь напротив меня.
Я кивнула.
– Я приводил сюда девушек со средней школы. – Он сложил руки на липкой столешнице и непринужденно откинулся на спинку кресла. – Видишь тот стол?
Повернувшись, я увидела столик в углу, на который он показывал. Над ним висел старый светофор, мигающий красным, зеленым, снова красным и снова зеленым.
– Это столик невезения, и я никогда больше не сяду туда ни один, ни с девушкой.
Меня это позабавило. Он суеверен? Как типично. Я ощутила самодовольство.
– Почему?
– Ну, потому что каждый раз, когда я там сидел, случалась какая-нибудь катастрофа – например, моя бывшая девушка видела меня с новой и опрокидывала «Смерть от шоколада» нам на колени, или я обнаруживал у себя аллергию на чернику перед самой горячей девчонкой школы…
Он рассмеялся, и я позволила улыбке просочиться сквозь мою маску суровости.
Аллергия на чернику – это по-своему очаровательно.
– А этот столик? – поинтересовалась я.
– За этим столиком случаются хорошие вещи, – ответил он просто.