Оппозиция: выбор есть

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Я утверждал, что марксизм, вскрывший «физиологию» западного рыночного общества, плохо описывал общество России. Подгонка нашей реальности под догмы марксизма, в чем сам Маркс не виноват, приводила к тяжелым травмам. Сегодня такая подгонка просто оставляет нас без теории. Ленин, как прагматик, подправил марксизм в России, а Сталин вообще исходил из здравого смысла. Он не видел опасности в том, что людям пудрили мозги «общепринятыми в обществоведении понятиями». Чаянов поставил под сомнение политэкономию в целом (и был прав), а ортодоксы марксизма поставили его к стенке. Жуя шелуху политэкономии, наши спецы даже не поняли, какой удар по хозяйству нанес Горбачев, разрешив обналичивание фиктивных безналичных денег. А ведь это «деньги – товар – деньги» – понятия марксизма.

Славин и сегодня не велит подвергать эти понятия сомнению. Я подвергаю. Значит ли это, что я «с удивительным упорством стараюсь откусить у себя лучшую часть интеллекта – марксистско-ленинское учение»? Нисколько. Я даже худшие части откусывать не собираюсь – ни у себя, ни у Косолапова, ни, Боже упаси, у Славина.

Славин заменяет структурный анализ явлений делением на «плохих и хороших». Были хорошие «левые», «подлинные» революционеры. А были «леваки», «бесы» – они метали бомбы в чиновников и расказачивали моего деда. Так это – псевдореволюционеры, все очень просто, тут для Славина проблем нет. И это – понятия, которые нельзя трогать?

Славин утверждает, что «со времен Французской революции „левые“ всегда защищали интересы „низов, трудящихся“. Это неверно. „Левые“ всегда использовали борьбу „низов“, чтобы подорвать существующий строй („пролетариат борется – буржуазия крадется к власти“). Придя к власти, якобинцы отняли у крестьян общинные земли и передали буржуазии, а крестьянское недовольство потопили в крови. Те, кто поверил в „свободу, равенство и братство“ и стал требовать равенства социального, пошли на гильотину.

Интересы трудящихся «левым» были безразличны, это был брак по расчету. Может, якобинцы – «псевдореволюционеры»? А что мы видим сегодня? Именно «левые» обеспечили в Европе победу неолиберальной революции, демонтаж завоеваний «социального государства». Правым это не позволили бы сделать профсоюзы, а против своих профсоюзы бороться не смогли. Это факт, в котором никто на Западе не сомневается. С ним неразрывно связан другой факт: переход верхушки левых сил (вместе верхушкой КПСС) на сторону противника СССР в «холодной» войне. И это не импульсивный акт, он вытекает из левой философии, что прекрасно показано в книге творца еврокоммунизма Сантьяго Каррильо. Разве это – не удар по интересам трудящихся? И разве сегодня, когда все ясно, «левые» признали это своей трагической ошибкой? Ничего подобного. Что же, считать их «псевдолевыми», замаскированными правыми?

Значит ли это, как утверждает Славин, что Кара-Мурза очень хочет, чтобы современные социалисты и коммунисты превратились из «левых» в «правых»? Опять нет. Я писал, что само деление на «левых» и «правых» к нам пока что отношения не имеет и не надо на себя эту шапку натягивать – прирастет.

За сто лет после Маркса даже в жестких рамках истмата на Западе сильно развита теория классов и классовой борьбы. Знать ее полезно. Но мои критики и такого ревизионизма не допускают. А ведь классовое общество – продукт реформации, научной и промышленной революции. Классы «созданы» индустриальным обществом так же, как электричество (хотя молния существовала и при феодализме).

А у Косолапова в России начиная с XVII века были развиты классовые отношения. Откуда бы? А вот, Александр Суворов конвоировал Емельку Пугачева – разве не классовый конфликт? Суворов – князь, а Пугачев – борец за интересы трудового крестьянства, за установление колхозного строя на Яике (забудем, что рядился в царя). Этак, если на улице пьяный хулиган собьет с профессора очки, – тут и классовая борьба. Если хулиган оборван, а профессор в шляпе – справедливая борьба «низов». А если оборван профессор, а мордоворот упакован в фирменные джинсы, то это террор буржуазии против «левых» сил. С таким всесильным учением можно обойтись вообще без интеллекта – на все готов ответ. По Славину, когда шахтеры бастовали против Рыжкова, они были «правыми». А теперь, «как показали последние стачки шахтеров, массы прямо на глазах „левеют“.

Говоря коротко, мои оппоненты отрицают главный мой тезис: Россия (как и Китай, Япония, Индия) и в образе империи, и в образе СССР

оставалась традиционным обществом в отличие от гражданского общества Запада. Если это принять, то мы привлекаем огромный запас знаний о традиционных обществах, и многое становится понятным и в нашей, и в западной действительности. Я бы даже сказал, что марксизм становится наконец понятным и очень полезным. Если мы это отрицаем, остаются только догмы марксизма и «тайны русской души» – при том, что противник владеет полным знанием. Мой тезис я излагаю шаг за шагом, уже в полусотне статей. С аргументами, экономя каждое слово. А в ответ никаких четких отрицаний и утверждений. Только угрозы: «Если за ним (то есть за мной) пойти, то придешь к сугубо „правому буржуазно-националистическому мировоззрении“. Свят, свят, свят!

По Славину, мысль об особой сути российской цивилизации (то есть о России именно как цивилизации, а не части Запада) логично приводит к «белому движению». Это ниоткуда не вытекает. Но этот пассаж нельзя понимать иначе, как отрицание Славиным видения России как цивилизации – и в этом вся суть спора. Славин поддерживает важный тезис евроцентризма: есть лишь одна цивилизация – Запад, а Россия просто отклонилась и отстала. Он согласен в этом с Гайдаром и Чубайсом и спорит с ними по мелочам – как разделить собственность. Но представление о России как особой цивилизации опирается на огромный научный материал и разделяется виднейшими учеными Запада (если уж русские философы все реакционеры). Эту тему Славин излагает туманно.

Почему же оппоненты отрицают главный тезис неявно? Почему не проходят по пути моих рассуждений, как полагается в споре, ради истины? Или они знают, что я прав, но выполняют политическую миссию, или не владеют материалом («они это не проходили»), или отрицают всю эту «общинную чушь» на уровне веры – других причин не придумать. Но что означает их методологическая установка сегодня для оппозиции? Считаю, что можно сделать такие выводы:

– Мои оппоненты дают совсем иную, нежели я, трактовку краха СССР. Я вижу поражение в «холодной войне», войне на уничтожение, хоть и нового типа. Это поражение связано с дефектами проекта, но не предопределено ими (важнее был «образ дефектов», преувеличенный и искаженный в общественном сознании). Причина краха – не экономический, а культурный кризис, переход на сторону противника значительной части элиты общества, особенно той ее части, которая владела рычагами тоталитарной власти (политический аппарат, деньги, СМИ).

Косолапов дает то же объяснение, что Горбачев: «В соревновании двух систем верх одержала одна из них буквально по Марксу – по высоте и динамике производительных сил». Это противоречит фактам и лишено логики: если есть война, нет соревнования, это две вещи, структурно несовместимые. Не случайно в двух статьях моих оппонентов нет вообще упоминания о «холодной войне» – важнейшем факторе жизни СССР. Славин говорит по сути то же, но с другого бока. Мол, Кара-Мурза превозносит Сталина за теорию «построения социализма в одной стране», а на деле, «как показал опыт России, социализм в одной стране построить не так-то просто». Вывод таков: советский проект социализма был в корне порочен, ибо противоречил марксизму (и троцкизму: «из ста лодок не построить одного парохода»). Как, мол, ни пыжились, а обогнать США «в динамике производительных сил» не смогли. Так что уничтожение СССР было объективно закономерным результатом.

И выглядит оправданной диверсия Горбачева и Яковлева, и они, как ни крути, оказываются «левыми» по формуле самого Славина: «Левое начало во все времена было антиподом реакции, консерватизма и соглашательства. Оно не случайно связано с идеалом революции, которую классики называли „праздником угнетенных“. Подставьте в эту формулу СССР. Сталин – реакционер, „уничтожил ленинскую гвардию“. Брежнев и Черненко – консерваторы и соглашатели. Горбачевская революция – „праздник угнетенных“. Попраздновали, очнулись в канаве, без кошелька и с подбитым глазом. И со всех сторон советы: не надо цепляться за этот общинный социализм, а надо переходить к нормальной классовой борьбе. Как в Бразилии.