Оппозиция: выбор есть

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Такое искажение смысла – недобросовестный прием, и на этом можно было бы закончить ответ на «открытое письмо». Но продолжим ради пользы урока. Кстати, сам способ полемики Т.Глушковой поучителен. Он – как раз один из дефектов советского строя, раковая опухоль его обществоведения. В естественных науках этот стиль был изжит, и если бы, скажем, в химии или физике кто-то вылез на трибуну с такими подтасовками и натяжками, как у Т.Глушковой, он вылетел бы из приличного общества кувырком.

От абзаца к абзацу пафос Т.Глушковой крепчает: «Ваша мысль о неспособности народа к жизни… переходит в мысль, что „такой народ, какими стали сегодня русские“, недостоин жизни». Не слабо! Это какую же Вы мне статью шьете, гражданин прокурор?

Да и не только мне. Вот, Пушкин, не ведая, что в Россию грядет Т.Глушкова, с горечью сказал, что мирные народы,

не способные сплотиться для защиты своей свободы, «должно резать или стричь». А я неосторожно его строчку повторил. И она у меня «звучит хотя истерично, но достаточно императивно». Т.Глушкова вцепилась и весь акцент сделала на слове «должно». Ах, должно резать? Значит, вы призываете зарезать русский народ! «Миллионы русских людей, не оплачиваемых в своем труде многие месяцы, не покидают трудового поста… Их ли всех „должно резать или стричь“?», – трясет меня за шиворот Т.Глушкова. Да не должно их резать, не должно, я пошутил, тетенька. Я не хотел императивно.

Пытаясь сейчас реконструировать мысль Т.Глушковой, пpедполагая наличие в ней «констpукции» я, наверное, совершаю насилие над материалом. В самом тексте мысль Т.Глушковой устремляется за любым попавшим в поле зрения движущимся объектом. Вдруг вспомнила, что злополучную строчку я взял у Пушкина – и давай теребить его стихотворение. В результате – очередной урок читателю по принижению идеи (вульгаризируя Бахтина, я назвал бы это «деградация ценностей через занудливость»). Оказывается, Пушкину было простительно написать те строки, ибо он был молодой (это в 1823 году) и к тому же стихотворение «не относилось к русскому народу, лишь недавно победившему Наполеона», а совсем наоборот – к испанскому, «по следам поражения революции в Испании, подавленной французскими войсками». Великая мысль сведена к региональным сиюминутным вопросам. Испанцев – да, должно резать или стричь, Т.Глушкова разрешает, ибо они революцию не отстояли и французов не победили. Ну не пошлость ли все это? Воевала бы уж Т.Глушкова со мной да с Прохановым, не трогала бы то, что не полагается трогать.

Один писатель сказал мне, что «Татьяна Глушкова умна, как бес». Боюсь, что, прочитав ее «открытое письмо», он ее из бесов разжалует. Останется она всего-навсего умной, хотя и поэтессой. У них ведь ум особый, не от мира сего. Вот, помянул я где-то инженера, продающего в метро календарики. Я, мол, испытываю к нему острую жалость, но вижу, что она ему не нужна, ибо он рад этому новому порядку жизни и т.д. Т.Глушкова срезает меня своим личным примером: «отнюдь, отнюдь не всегда, вглядевшись, она видит, что этот молодой инженер рад своему образу жизни». Выходит, что я, ненавистник народа и к тому же круглый идиот, утверждаю, будто все до одного молодые инженеры и все до одной русские старушки сегодня «рады своему образу жизни». Поражаюсь проницательному уму Т.Глушковой и готов признать: отнюдь, отнюдь не все рады.

Кстати, и здесь подтасовка. В моей статье инженер вовсе не рад «своему образу жизни», он принял новый порядок жизни, при котором «пока ему лично не очень везет, но это временно». Ведь речь идет о социальном явлении, об отношении к порядку жизни целого народа. Об этом идет негласный спор, даже удивляться надо, как люди умеют удержаться от низведения его к частностям. В этом смысле статья Т.Глушковой – из ряда вон.

Исходя из «презумпции идиотизма», Т.Глушкова опять загоняет меня в угол риторическим вопросом: «Оспорите ли, что народ определяется не деградировавшими своими элементами, сколь бы много таких ни было, но духоносными, по сей день еще неодолимыми в России?». Отвечаю: разумеется, оспорю. Как бы ни кудахтали защитницы народа с их глубоко религиозным сознанием. Ибо есть и здравый смысл. Посудите сами. Численность русского народа конечна. Скажем, в этом народе ровно 148 миллионов человек. Предположим, деградировало 147 999 999 «элементов», остался один духоносный элемент – сама Т.Глушкова. Допустим даже, что она несет дух такой силы, что одна «определяет народ», и он все еще благороден. Но, не дай бог, что-нибудь случится, и останемся мы без духоносицы – что тогда?

Ну нельзя при конечной численности народа утверждать, что не страшно, если сколь угодно большое число личностей деградирует. После некоторого критического порога именно они, а не «духоносы», станут «определять народ». Ведь все мы, все-таки, учились в средней школе, такие-то вещи должны понимать.

Во

второй части письма Т.Глушкова, войдя в экстаз, просто, как говорится, икру мечет – такая каша, что не от чего оттолкнуться, чтобы ответить. Барабанит, как заяц-стукач. Но в первой части еще какое-то подобие тезисов есть. Так, поднимает она вопрос о праве оппозиционной прессы на отражение реальности – ведь «мрака, отчаяния и без того довольно в современной жизни». Зачем, мол, еще и в газетах добавлять. Занимаясь по долгу службы анализом реального состояния «современной жизни», обязан сообщить, что Т.Глушкова не в курсе дела. Пресса оппозиции как раз виновата в том, что еще не довела до граждан внятно и без надрыва знание об истинном состоянии страны. Это состояние гораздо хуже нашей жизни сегодня, ибо мы еще проедаем наследство СССР, нам светит «свет погасшей звезды». Следует ли мне выполнять свой профессиональный долг и сообщать людям достоверные сведения (даже не накопив в душе света) – это я как-нибудь решу сам, тут мы без Т.Глушковой обойдемся.

Другое дело – тонкие материи, интимные вещи вроде отношения к родному народу. Т.Глушковой, видно, духовный стриптиз не страшен, из нее комплименты народу прут, как пена из огнетушителя – никаких тормозов. Понятий о чувстве меры учителя ей, видно, не привили. Ну, ладно бы выплескивала свою экзальтацию в стихах – нет, встревает совсем в чужой разговор, выговаривает мне: «Вы решительно заголяете в своем „зеркале“ безответный народ!». Заголяю! Притом решительно (фу, какой нахал!). Да еще весь наш безответный народ. Хорошо хоть, не обвинила меня Т.Глушкова в том, что я заголил старушку, торгующую носками в метро.

Ну, а раз заголяю, то у нее я «вызываю в памяти, к сожалению, образ Хама, „благородно“ усмехающегося постыдной наготе отца». Не повезло мне, а я так мечтал, чтобы Т.Глушкова назвала меня нашим советским Иафетом. Сдается только, что она спутала место действия. Наш «безответный народ», который Т.Глушкова уподобила пьяненькому Ною, прикорнул не на горе Арарат, где растет крупный виноград, а в сугробе России. И здесь поступить, как любящие сыновья Ноя – подойти к отцу задом, чтобы не увидать наготу его, прикрыть наготу его и оставить проспаться до утра – значит бросить на погибель. Ной после той своей пьянки прожил триста лет. А у нас, если к пьяному отцу повернешься задом – в два счета окоченеет. Уж лучше по-хамски натереть снегом наготу его и заставить подняться, хотя бы и пинками. Даже рискуя, что тебя какая-нибудь Т.Глушкова за это зашибет своими соплями.

Повторяю для простодушных: пьяному Ною наш народ уподобила сама Т.Глушкова, чтобы обозвать меня Хамом. Я лишь показал смысл ее метафоры, которая мне кажется негодной. Обругала бы уж попросту, чем лезть в болото.

Остановлюсь на важном тезисе Т.Глушковой, для многих очень соблазнительном. Он звучит так: народ всегда прав! Согласно Т.Глушковой, «это совершенно ясно культурному взгляду, для которого вечно в силе остается аксиома: „Глас народа – глас Божий!“

Что это за «культурный» взгляд и что за «аксиома», неведомо. Похоже, из того же огнетушителя. Но смысл понятен, и здравым его не назовешь. Все мы знаем из истории, что когда народы бывали поставлены перед выбором, их взявшая верх часть неоднократно делала фатальные ошибки – даже с точки зрения своих собственных интересов, не говоря уж о «вечных» идеалах.

Не будем поминать народ Иерусалима в 33 г. н.э., дела давно минувших дней. Вот близкие примеры, из жизни нашего поколения. Рассудительный немецкий народ в подавляющем большинстве поддержал Гитлера и весь его безумный проект. И дело было не в обмане, речь идет о выборе народа. Этот выбор был ошибочным. Или я, Хам, опять заголяю народ, теперь немецкий? Что на это скажет культурный взгляд и как там с его вечной аксиомой?

Пример еще ближе: выбор армянского народа – расплеваться с Россией. Насколько сильны были в Армении антисоюзные настроения, показывает такой мелкий, но красноречивый штрих. Согласно опросу 1989 г., 62% жителей Аpмении были недовольны своим уpовнем потpебления молока и молочных продуктов, а между тем их поедалось там 480 кг на душу (а, напpимеp, а Испании 140 кг). Армяне считали, что «Россия их объедает». Сегодня всем ясно, что выбор армянского народа был ошибочным – молока и сыра там совсем мало стало.