Опричнина. От Ивана Грозного до Путина
Шрифт:
К погрому и голоду осенью 1570 г. добавилась чума. Иезуит А. Поссевино (о его поездке в Москву мы подробно поговорим в конце книги) пишет, что о чуме «никогда до этого не было слышно в Московии из-за очень сильных здешних холодов и обширных пространств» [504] . И действительно, последний раз чума на Руси была в 1353 г. как часть глобальной эпидемии «черной смерти» 1348–1353 гг. Теперь, в 1570 г., эпидемия поразила 28 городов, например, в Новгороде умерло 10 тыс. чел., в Москве вымирало по 600–800 дворов в день, в Великом Устюге «померло, скажут, 12 тысяч, опроче прихожих» [505] . Последняя фраза, очевидно, говорит о том, что на богатый и сравнительно мало затронутый опричным террором Север бежали люди из центра страны.
504
Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. М., 1983. С. 42.
505
ПСРЛ. т. XXXVII.
Борьба с этой напастью велась вполне в духе тирании. Установлен был тотальный карантин, и всех, кто пытался бежать из «чумных» районов, сжигали живьем со всем имуществом, скотом и т. д., в городах заколачивали «чумные» дома, оставляя в них запертыми всех, включая и здоровых [506] . При этом бедствовали не все: казначеи Фуников (тот самый, репрессированный, обваренный кипятком) и Тютин, по свидетельству Г. Штадена, «хорошо набили свою мошну» на народном бедствии [507] . Впрочем, и новопожалованный «фон-барон» в этом плане был, мягко говоря, не совсем чист, а при этом явно завидовал тем, кто нажился больше. В то же время, наполнив казну «опальной рухлядью», царь не помышлял о широкомасштабной помощи скудеющему дворянству [508] . Вот вам и забота о «воинниках»! Ну, а о простолюдинах и говорить нечего.
506
Штаден Г. Указ. соч. С. 92.
507
Куковенко В. Указ. соч. С. 209–210.
508
Скрынников Р. Г. Царство террора. С. 455.
А. Л. Янов обвиняет Р. Г. Скрынникова в том, что тот описанием этих несчастий «затемнил» дело: за стихийными бедствиями, голодом, чумой, мол, зверства Ивана Грозного уже почти и незаметны [509] . Но можно задать вопрос: а что породило голод? Мы уже видели, что – опричный разбой. Будет тебе голод, если распоясавшаяся опричная братва ради забавы режет скот и сжигает хлеб! Но есть и более интересные сведения. Выше говорилось о неоказании помощи бедствующим дворянам, но можно сказать и об отсутствии помощи голодающим. По свидетельству Г. Штадена, в это время у царя было много необмолоченных скирд хлеба, но его не продавали [510] . Так что же – это был не просто голод, а голодомор, как в 1933 г.? Не хотите, мол, «вступать в колхозы» (переходить к временщикам-помещикам) – подыхайте! Ну а эпидемии сплошь и рядом голоду сопутствуют, как, например, холера Великому голоду 1601–1603 гг.
509
Янов А. Л. Европейское столетие России. С. 643–644.
510
Штаден Г. Указ. соч. С. 92.
Кроме того, сокращению численности населения способствовала и, с позволения сказать, переселенческая политика власти. В это время проводилась колонизация Ливонии: туда сгоняли русских «посошных людей», заставляя выполнять тяжкие повинности или просто на поселение взамен «выведенных» из Ливонии немцев. Между прочим, многие ливонские города сдавались Ивану IV под обещание «не выводить» население в глубь России; обещание было грубо нарушено – под предлогом «измены» жителей переселяли из Дерпта и других городов во Владимир, Кострому, Нижний Новгород, Углич [511] . Стоит ли удивляться, что, например, в Дерпте 21–24 октября 1571 г. произошло восстание, в котором приняли участие бывшие опричники Таубе и Крузе, после его подавления бежавшие в Литву? [512]
511
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 345.
512
Мадариага И. де. Указ. соч. С. 374.
Все это очень напоминает сталинские этнические депортации, можно сравнить переселенческую политику Грозного также и с принудительным заселением новообразованной Калининградской области после Великой Отечественной войны. Но Сталин этим занимался уже в мирное время, когда никакой опасности сопротивления со стороны еще остававшихся в Восточной Пруссии немцев не было и быть не могло, а тут нечто подобное проводилось в разгар войны, продолжавшей сотрясать Ливонию. Н. И. Костомаров пишет: «Толпы русских были насильно переселяемы в ливонские города, заменяя переведенных в Московию на жительство немцев, и пропадали на новоселье от недостатка средств (ибо сплошь и рядом подъемных не давали. – Д. В.), или от немецкого оружия, и современник летописец замечает по этому поводу, что через то чужие города полнились русскими людьми, а свои пустели». Добавим сюда еще «посошных», сгонявшихся в Ливонию и погибавших там от голода и мороза [513] .
513
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 394.
Между тем на подходе было уже и нечто вроде «ежовского потока чекистов»: как уже сказано, начинались казни самих опричников первого поколения. Казнили Алексея Басманова со старшим сыном Петром; младший сын Федор, который, по некоторым сведениям, был, как уже упоминалось, пассивным гомосексуальным любовником царя, временно спас себе жизнь тем, что согласился собственноручно привести в исполнение смертный приговор в отношении отца, за что ему заменили казнь ссылкой в монастырь. Там он и умер. По другим данным, его позже избили палками и сослали в Городец, где он умер в цепях. Казнили братьев Ивана и Захария Очиных-Плещеевых, а потом и Афанасия Вяземского [514] .
514
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 244–245.
Этот последний был ранее любимцем царя, так что тот иногда ночью, встав с постели, приходил к нему побеседовать, а когда был болен, то только из его рук принимал лекарства. Изо всех членов Опричной Думы Вяземский один участвовал в переговорах о предоставлении убежища царю в Англии [515] , о которых речь ниже. Теперь, после того как царь охладел к былому фавориту, облагодетельствованный последним некто Федор Ловчиков донес на своего благодетеля, что тот якобы предупреждал архиепископа Пимена о грозившей Новгороду опасности. Сообщником Пимена, кстати, объявили и А. Басманова. И, по некоторым сведениям, Басмановы и Вяземский действительно были противниками расправы с Новгородом [516] . Царь призвал Вяземского к себе, ласково говорил с ним, а в это время по царскому приказу опричники перебили домашних слуг князя [517] .
515
Скрынников Р. Г. Царство террора. С. 228.
516
Пейн Р., Романов Н. Указ. соч. С. 289.
517
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 393.
Отметим, что Вяземский, будучи на фронте войны с Литвой «обозным воеводой» (что-то вроде начальника тыла армии), изрядно наворовал, теперь его поставили на правеж и ежедневно выбивали у него по 300–500– 1000 рублей. Отнимали деньги и у купцов, которым он, предчувствуя опалу, давал в долг [518] .
В эти годы (1570–1571) царь боялся объединения первого поколения опричников (может быть, среди них было и немало русских? А может быть, и успевших «расчингисханиться» степняков. – Д. В.) сземскими, поэтому общение между первыми и вторыми запрещалось: по свидетельству Г. Штадена, за разговор опричного с земским убивали обоих [519] .
518
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 262.
519
Там же. С. 258–259.
Казни, по словам этого же автора, вызвали «расстройство» опричной системы, она впала «в паралитическое состояние» [520] . Интереснее, однако, то, что среди казненных – почти сплошь русские. В указанные годы нам известны только два случая расправы с татарами – зимой 1570 г. в Торжке и летом – в присутствии польских послов в Москве. Но в свете вышесказанного преобладание русских среди репрессированных понятно. Мы уже говорили и еще скажем, каких именно татар могли казнить в эти годы.
520
Там же. С. 268.
Культурная контрреволюция
В. Куковенко много пишет о репрессиях опричников против русской культуры. И он не одинок в этом. Так, Р. Г. Скрынников сообщает, что еще в 1565 г. в Казань сослали князя М. М. Лыкова, поскольку он семь лет пробыл в литовском плену и получил европейское образование [521] . Интересно, что в 1565 г. бежал в Литву московский первопечатник Иван Федоров, которого ранее поддерживали сам царь и к 1565 г. уже покойный митрополит Макарий. Однако гонение на первопечатника исходило «не от самого… государя, но от многих начальник, и священноначальник, и учитель». В. Куковенко приходит к выводу, что, поскольку печатались тогда в основном церковные книги, предназначенные для христианизации мусульманских и языческих народов, то после прихода представителей Орды к власти этот процесс необходимо было пресечь [522] – как будто русский народ был поголовно грамотным и книгопечатание не могло предназначаться для его просвещения! Да и в церковных делах необходимо было навести порядок, на что указывал еще Стоглавый собор 1551 г. [523] Скорее, с изгнанием первопечатника все было куда проще. «Рабам культура не нужна!» – не нами и не вчера сказано.
521
Скрынников Р. Г. Царство террора. С. 257–258.
522
Куковенко В. Указ. соч. С. 212–213.
523
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 341–344.