Опрокинутая реальность

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Уже давно нет КГБ, — объяснил Дронго политически подкованной женщине, — когда он ушел?

— Полчаса назад. Нет, уже час назад. Вчера он тоже уходил в полицию. Вы не знаете, почему он такой напуганный? Один раз к нему случайно вошла наша девочка, которая работает в номерах по вызову. Она ничего не хотела ему сделать. Если не хочешь девочку, ты можешь отказать ей, и она спокойно уйдет. А он забыл закрыть дверь, и она к нему вошла. Вы бы слышали, как он орал. Кричал на всю гостиницу, как будто его режут. Я подумала, что он любит только мужчин. Но у него не было и мужчин. Наверно, ему нужны другие стимуляторы,

я не знаю. Но пьяным я его не видела. И наркотики он не употребляет. Хотя все время напуган. Говорит, что видел дьявола. И очень боится выходить из отеля. Полицейские вчера провожали его до отеля. Он живет у нас уже два месяца. Вчера полицейские обещали, что в пятницу возьмут его в другое место. Он очень боится здесь оставаться.

— Понятно, — кивнул Дронго, — можно мы зайдем к вам попозже, когда он вернется? Только вы ему про нас не говорите. Раз он так боится, пусть лучше ничего не знает. А то снова начнет кричать.

— Вы действительно его друзья? — недоверчиво спросила женщина.

— Конечно, — улыбнулся Дронго, — иначе бы мы не пришли сюда с моей знакомой.

Эти слова не очень убедили женщину. Она недоверчиво взглянула на Мурсаеву, пожала плечами.

— Хорошо, — кивнула она, — я ничего ему не скажу. Приходите через несколько часов. Только учтите, что он немного не в себе. И вам нужно будет еще узнать, захочет ли он с вами встретиться.

На улице стояла молодая девушка в кожаной мини-юбке, светлой блузке и короткой, до пояса, куртке. На обнаженном пупке виднелись два кольца. На нижней губе было еще одно кольцо. И одна сережка была на левой стороне носа. Мурсаева нахмурилась. Эта страна ей явно не нравилась.

— Идемте, — усмехнулся Дронго, — это свободная страна. Здесь каждый может одеваться как он хочет и вести себя как хочет.

— Иногда мне кажется, что свободы слишком много, — пробормотала она, опираясь на его руку и проходя дальше. Она явно не рассчитала — оделась так, словно шла на вечерний прием. К тому же ее каблуки иногда застревали между камнями, которыми была вымощена мостовая.

— Сюда не заходят такси, — напомнил Дронго, — нам будет лучше пройти и пересидеть где-нибудь, пока не вернется из полиции Сафиев. Интересно, о каком дьяволе он говорил? Может, он действительно сошел с ума?

— Это его совесть мучает, — зло сказала она.

Они свернули за угол, и вдруг она остановилась.

— Там голая женщина, — недоуменно сказала Мурсаева, — посмотрите, на другой стороне улицы в окне стоит голая женщина.

— Вы лучше не смотрите туда, — предложил Дронго, — и вообще не смотрите в ту сторону. Там есть еще два окна.

— Почему, — изумленно спросила она, — разве они не работают по ночам?

— Работают, — улыбнулся Дронго, — почему-то большинство нормальных женщин считают, что мужья должны изменять им только по ночам, когда горят огни и в окнах появляются проститутки. На самом деле большинство измен бывает как раз днем.

— У вас, очевидно, большой опыт, — нервно произнесла Мурсаева, отворачиваясь, — какое падение нравов, — поморщилась она, — я бы не хотела, чтобы мой сын рос в этой стране. Или здесь учился.

— Напрасно вы думаете, что в Англии по-другому, — заметил Дронго, — осторожнее, здесь лужа. В каждой стране может существовать и такой квартал, и свой район Белгравиа, как в Лондоне. Нужно воспитывать сына таким образом, чтобы он не ходил в подобный квартал, а находил себе подружек совсем в другом месте. Хотя я думаю, что каждый мужчина должен пройти через подобные искушения.

— Какая гадость, — поморщилась она. Помолчав, спросила: — И вы тоже?

— Что? — не понял Дронго.

— Вы тоже прошли через это? У вас тоже была эта школа?

— Не совсем, — улыбнулся Дронго, — но вообще-то первые опыты не всегда бывают с целомудренными девушками. Иначе мы ничего не узнаем. Девушки теряют невинность, парни обретают свой первый опыт, часто не так, как хочется их родителям, и даже не так, как они это видят в своих мечтах.

— Не знаю, — призналась она, — я вышла замуж девушкой и не представляла себе, как может быть иначе. В наши времена все было совсем иначе.

— Ничего подобного, — возразил, улыбаясь, Дронго, — в наши времена все было точно так же. Просто с годами нам кажется, что раньше все было иначе. Вы же молодая женщина, вспомните, как вам нравились молодые ребята.

— Мне они до сих пор нравятся, — улыбнулась она, — но это не повод для того, чтобы я лезла голой на витрину. Чего вы смеетесь?

— Представил вас в окне, — ответил, давясь от смеха, Дронго.

Она хотела обидеться, нахмурилась, но, не сдержавшись, тоже прыснула. Они наконец дошли до конца улицы и повернули на другую, более просторную, где не было подобных «витрин». Рядом находились два бара, небольшое кафе.

— Идемте, — предложил Дронго, — нам нужно немного поесть.

— И вы хотите обедать в таком месте? — растерянно спросила она.

— Если вам здесь не нравится, мы просто выпьем кофе и подождем возвращения Сафиева. Но если хотите, я отвезу вас в отель и сам подожду его возвращения.

— Нет, — решительно ответила она, — мы подождем вместе.

Они заказали кофе и сэндвичи, которые принесла миловидная девушка, сложив все на столике перед гостями.

— Вы не впервые в Амстердаме? — спросила Мурсаева.

— Нет, — ответил Дронго, — это одно из самых больших преимуществ моей работы за последние десять лет. Благодаря тому, что я являюсь частным экспертом, я имел возможность объездить весь мир. Самое большое удовольствие в жизни — это книги и путешествия. Если не считать радости общения с новыми людьми. Я побывал на всех континентах, кроме Антарктиды и Австралии. Но надеюсь, рано или поздно смогу побывать и там. Я посетил почти все крупнейшие города, видел уникальные памятники истории. Иногда мне кажется, что моя жизнь чем-то похожа на восточную сказку, настолько насыщенной и невероятной она была.

— Как вы думаете, — вдруг спросила она, — если я пройду и помою руки в туалете? Там не очень грязно?

— Вы можете проверить, — предложил Дронго, — если хотите, я вас провожу.

— Спасибо, — улыбнулась она, — моего английского хватит, чтобы не заблудиться.

Она вышла, а он заказал себе еще кофе и сэндвичи. Когда она вернулась, он успел съесть вторую порцию сэндвичей и выяснить, что в этом кафе могут подать неплохой цейлонский чай.

Дронго взглянул на часы. Сафиев уже должен был вернуться. Очевидно, Брюлей был прав, когда говорил, что Сафиев обязан отмечаться в полиции.