Опьяненные страстью
Шрифт:
– Я просто решаю, как будет лучше приступить к этому разговору, мадемуазель… – Он развел руками. – Странно, но я никогда не слышал вашей фамилии.
– Разумеется. Видите ли, у меня есть свои причуды, – отозвалась Мадлен, придумавшая ответ еще несколько недель назад.
– Ах вот как! Удачное решение, особенно в кругу англичан, помешанных на чистоте родословных, верно? Впрочем, не важно. – Он обошел кресло и приблизился к Мадлен. – И все-таки вы мне кого-то напоминаете. Скоро я вспомню, кого именно. Память никогда меня не подводит.
Мадлен с вызовом
– Прошу вас, перейдем к делу, месье. Уже поздно, а я очень устала.
– Конечно. К сожалению, дело касается ваших долгов.
Мадлен пожала плечами, глядя на огонь.
– Не понимаю, о чем вы говорите, месье. Я ничего вам не должна.
– Пожалуй, я неточно выразился. – Несмотря на учтивый тон, он стоял почти вплотную к Мадлен. – Мне должны не вы, а кое-кто из ваших домашних, а точнее – сестры Фокан.
Страх пронзил Мадлен, словно кинжал. Должно быть, ему известно, кто она такая.
– Они оказались у вас в должниках? Но каким образом?
– Речь идет о карточном долге. – Встретив недоверчивый взгляд Мадлен, де Вальми насмешливо поклонился и протянул ей листок бумаги. Замысловатую подпись тетушки Жюстины подделать было невозможно. Выше значилась сумма проигрыша – пять тысяч гиней.
Мадлен ничем не выдала потрясения, возвращая расписку.
– По-моему, с вашей стороны неделикатно извещать о долге чести тех, к кому он не имеет ни малейшего отношения.
Тонкие губы де Вальми растянулись в коварной ухмылке.
– Разве карточные игры, которые ведутся под крышей вашего дома, не имеют к вам никакого отношения? Разве не вы несете ответственность за все, что здесь происходит?
– Я не считаю деньги в карманах моих гостей, – отрезала Мадлен, пытаясь утихомирить судорожно бьющееся сердце.
– Напрасно, напрасно, мадемуазель. К примеру, кое-кто из ваших гостей одалживает деньги у родных, друзей, даже любовников, лишь бы утолить свою ненасытную страсть к азартным играм. – Де Вальми коснулся ее плеча длинным пальцем, и Мадлен вздрогнула.
Смело глядя на собеседника, Мадлен напряглась, не желая быть застигнутой врасплох во второй раз.
– Это все, месье?
Его глаза зловеще блеснули.
– Об этом я рассказал вам потому, что существуют джентльмены, готовые охотно принять благосклонность дамы в обмен на деньги. – Его ухмылка не вызывала сомнений в том, какую благосклонность он имеет в виду. – Лорду д’Арси вряд ли понравится, если принадлежащий ему особняк превратится в дорогой бордель. – Он перевел взгляд на грудь Мадлен, вздымающуюся в вырезе платья. – Или это входит в его намерения?
Мадлен не дрогнула.
– Вы наглец, месье! Я не желаю продолжать наше знакомство. – Круто повернувшись, она торопливо пошла прочь.
Мадлен не надеялась благополучно достигнуть двери. Ее сердце лихорадочно колотилось, руки дрожали, но она была уверена, что выглядит совершенно невозмутимо, пока не встретилась в коридоре с Эверли и не увидела изумленное выражение на его лице.
Де Вальми вышел в коридор вслед за ней, прошептал: «До встречи, мадемуазель», – и направился к парадной двери.
– Что случилось? – тревожно спросил Эверли, подойдя к Мадлен. – Этот негодяй оскорбил вас?
– Отчасти да, – пробормотала она, понимая, что Эверли ждет объяснений и непременно добьется их. – Похоже, до него дошли кое-какие слухи.
– Черт бы его побрал! – Эверли в гневе вспыхнул. – Он еще поплатится за дерзость!
Эверли бросился было вслед де Вальми, и Мадлен удержала его за руку.
– Прошу вас, не делайте этого, кузен Брамуэлл. Попытавшись защитить меня, вы только создадите новую пищу для сплетен. Подумайте, как поступит лорд д’Арси, узнав о гнусных слухах!
– Вызовет виновника на дуэль, – пробормотал Эверли. – Ладно, будь по-вашему.
– Кузен, моя честь не может пострадать по вине бесчестного человека.
Эверли улыбнулся.
– Прекрасно сказано! Знаете, кузина, а ведь у вас мужской склад ума!
Мадлен пожала ему руку.
– Вы избалуете меня лестью, кузен.
Час спустя, когда гости разошлись, а в доме стало пусто, темно и тихо, Мадлен застыла у окна своей комнаты, глядя на пролетающий за стеклом снег. Наблюдая за воздушными хлопьями, сыплющимися с ночного неба, она задумалась о том, где сейчас Себастьян. Внезапно в ней проснулась надежда на то, что ему так же одиноко, холодно и горько, как и ей.
– Ненавижу его! – шептала Мадлен, дыша на морозное стекло. – Ненавижу!
Себастьян стоял на утесе над бурным морем, облаченный в плащ и кивер кавалериста конной разведки армии Наполеона. Несмотря на ливень, падающий с небес сплошной стеной, он высматривал в море мерцание фонаря, которое подсказало бы ему, что долгожданный корабль наконец-то достиг французского берега. За прошедшие месяцы Себастьян отпустил усы и баки, привык зачесывать волосы назад и носить фальшивую косицу с красной лентой. Его запас французской брани значительно пополнился благодаря общению с жителями Железного берега – так французы называли неприступные скалы напротив южных берегов Англии.
Недостатка в сведениях Себастьян не испытывал. Беда заключалась в том, что большей частью они были абсолютно бесполезны. Шуаны действовали не так решительно, как надеялся Уайтхолл. Выяснилось, что заговорщики ждут, когда граф д’Артуа, младший брат Людовика XVI, присоединится к ним в Париже, готовясь сменить на троне Наполеона – разумеется, когда тот будет свергнут. Но никто толком не знал, где скрывается граф и каковы его планы.
После двух месяцев пребывания на побережье, бесконечных зарисовок, подсчетов и измерений Себастьян убедился, что испытания воздушных шаров, проводимые Наполеоном в Булонском лесу, не представляют серьезной угрозы для Англии. Поскольку его шары поднимали не более десяти человек, корсиканцу понадобился бы флот численностью в тысячу шелковых воздушных шаров, чтобы высадить в окрестностях Дувра мало-мальски крупный отряд. Подобное предприятие Себастьян счел непрактичным.