Опьяненные страстью
Шрифт:
– Ошибаетесь. Я вышла за вас замуж не ради ваших денег и титулов.
– Вот как? – Себастьян смерил ее холодным взглядом.
Между бровей Мадлен залегла крохотная морщинка.
– По-моему, у вашей теории есть свои достоинства, месье. Уверена, когда-нибудь женщины будут такими же независимыми, как мужчины. Неверно был выбран лишь метод достижения цели.
Искренне заинтересованный, Себастьян уселся в кресло на расстоянии нескольких футов от Мадлен.
– Что ты имеешь в виду?
– Вы объясняли, что независимость требует целеустремленности и самодостаточности. Пока женщина вынуждена приобретать богатство с помощью мужчины –
– Возможно, ты права, – пробормотал Себастьян, которого всегда поражал пытливый ум Мадлен. Впервые его осенило: эгоистично решив, какая жизнь наилучшим образом подойдет Мадлен, он отнял у нее нечто очень важное – ее мечты.
Он попытался перевести разговор на другую тему:
– Кстати, прими комплименты по поводу твоего выбора нового повара. Он просто чудо. Вы обмениваетесь с ним тайнами ремесла?
Мадлен покраснела.
– Да. Он виртуоз, но я знаю кое-что, о чем он и не подозревает.
Себастьян невольно улыбнулся: вряд ли в Англии нашлась бы еще одна маркиза, способная признаться, что каждое утро она проводит в кухне, перенимая опыт повара и делясь с ним секретами.
Исподтишка Себастьян наблюдал, как Мадлен неловко поводит плечами, избавляясь от напряжения. Подрагивание ее груди в низком вырезе вечернего платья он встретил с нескрываемым восхищением.
– Почему ты вышла за меня замуж?
– А вы почему женились на мне? – откликнулась она.
– Потому, что ничего не мог с собой поделать, – просто ответил он.
Впервые после встречи на террасе Локсли-Хаус Мадлен увидела в его глазах неприкрытое вожделение, но по твердо сжатым челюстям поняла: Себастьян борется с ним.
– Судя по голосу, вы несчастны. И я тоже.
– Чего же ты ожидала? – пожал плечами Себастьян, вспоминая собственное предсказание. – Я еще никогда не слышал о счастливом браке.
– Наверное, вы знакомы не с теми людьми.
– А сколько счастливых супружеских пар знаешь ты? Может, причисляешь к ним и своих родителей?
Мадлен поморщилась. Какая горечь сквозила в его голосе! Мадлен не знала, чем рассердила его. Пожалуй, лишь тем, что он чувствовал себя несчастным, как и она.
– По-моему, месье, они любили друг друга.
– Неужели? И даже после свадьбы? – Мадлен гневно нахмурилась, пытаясь пробудить в нем совесть, но Себастьян не собирался отступать из-за каких-то гримас. – Видимо, они были счастливы потому, что не вступили в брак? Я слышал, незаконная любовь – самая сладкая. Я согласен с этим мнением, а ты?
Мадлен потупилась, уставясь на свои колени. Она предаст его в любой момент, как только представится случай, лишь бы спасти мать. Но все ее существо восставало против такого шага.
– У нас все могло быть иначе.
– Зачем?
Мадлен сжалась от вспышки боли и гнева.
– Я могла бы стать вам настоящей женой.
– Ты и есть настоящая жена. – Он поторопился с ответом, и Мадлен заподозрила его во лжи. – И прошу тебя принять к сведению, что, хотя я наполовину француз, я намерен твердо следовать правилам английских мужей. В Англии женам не позволено обзаводиться любовниками. Я ясно выразился?
– Абсолютно, – бросила Мадлен.
– Тогда я вновь повторяю вопрос: почему ты вышла за меня замуж после того, как в Локсли-Хаус заявила, будто больше не желаешь меня видеть?
Мадлен закрыла глаза. Именно на этот вопрос она не могла ответить честно, поэтому погрузилась в молчание.
Он ощутил ее боль и сжался от стыда, желая положить конец разговору. По десять раз на дню ему хотелось попросить у нее прощения за то, что случилось в поместье Локсли, но унижение, которому он подверг Мадлен, не относилось к тем преступлениям, которые легко загладить с помощью раскаяния и извинений. Себастьян не мог без содрогания вспомнить о том, что натворил.
Наконец Мадлен вскинула голову, с вызовом встретив его взгляд. Себастьян вытащил из-под жилета стилет с украшенной драгоценными камнями рукояткой. Наклонившись, он протянул его жене, держа за лезвие.
– Ты вправе обратить это оружие против меня, если у тебя есть на то причины.
Мадлен в ужасе раскрыла глаза, глядя, как пальцы Себастьяна сжались на опасном, тонком, как игла, лезвии. Помедлив, она твердо взялась за рукоятку стилета.
– Если вы когда-нибудь вновь причините мне боль, я отвечу вам тем же.
Себастьян не сомневался в ее искренности: ведь она до сих пор не забыла об унижении и боли. Даже если он больше ни разу не унизит ее, она будет держаться настороже. Что и говорить, счастливый брак!
Снизу донесся шум подъехавшего экипажа.
Себастьян встал.
– Пора ехать в Холланд-Хаус. [28] Поскольку ты готова, а мне еще предстоит завершить туалет, прошу тебя об одном одолжении. Я оставил пакет в библиотеке, в письменном столе. Сегодня он мне понадобится. Не могла бы ты принести его?
– Разумеется. – Мадлен радовалась любому предлогу, лишь бы оказаться подальше от мужа.
Он вытащил ключ из жилетного кармана. Мадлен заметила, что он полез в карман левой рукой – очевидно, правая по-прежнему болела. Себастьян никогда не упоминал о своей ране.
28
Лондонский дворец XVII века с парком.
– Тебе понадобится ключ. Пакет помечен эмблемой конногвардейского полка. Спутать его с каким-нибудь другим пакетом невозможно.
На ужасную секунду в голове Мадлен мелькнуло: «Он знает! Он все знает!» Разумеется, Себастьян ничего не мог знать.
Она взяла у него ключ, стараясь не дотронуться до пальцев.
– Я уже говорил тебе, как прелестно ты сегодня выглядишь? – Голос Себастьяна стал хрипловатым.
Мадлен отвернулась.
– Мерси.
Себастьян дождался, когда Мадлен исчезнет за дверью, направляясь к парадной лестнице, а затем проскользнул к лестнице черного хода, которой пользовались слуги. По пути он надевал вечерний сюртук, морщась от боли. Он испытывал ее постоянно, с тех пор как отказался от надоевшей перевязи.