Опять вопросы вождям
Шрифт:
Случаи, которые не вписываются в «закон», составляют норму, а «правильные» — исключение. Какой формацией был фашизм, при котором производительные силы Германии бурно развились? Частная собственность — и государственное планирование, классовое сотрудничество капиталистов и рабочих, полная занятость и т. д. А когда речь заходит об империи инков, все стыдливо умолкают: их формация почти в точности отвечала образу социализма. Не прошли ацтеки ни рабства, ни феодализма, ни капитализма — все не по закону.
По закону о «соответствии» весь советский социализм был сплошным нарушением, и мы чуть ли не радоваться должны, что наконец-то Ельцин и Чубайс исправили ошибку русской истории. Почему же и зачем я должен в этот закон верить? Он же мне ничего не объясняет,
Во многих письмах поминают и другой закон, который мы не выполнили и вот законно уничтожены. Это о том, что та формация прогрессивнее, которая обеспечивает более высокую производительность труда.
Я-то считал, что ошибочность этого ленинского положения давно всем очевидна. Ан нет. Ленин сказал это, когда мир казался неисчерпаемой кладовой ресурсов. И «выжимать» больше продукта из живого труда было выгодно. Но увеличение производительности требовало непропорционально больших расходов энергии. И когда поняли реальную стоимость этого невозобновляемого ресурса, разумно стало искать не наивысшую, а оптимальную производительность. Например, по производительности фермеры США вроде бы эффективны, а по затратам энергии (10 калорий на получение одной пищевой калории) недопустимо, абсурдно расточительны. Следовать их примеру не только глупо, но и в принципе невозможно.
Кстати, погоня за наивысшей производительностью, выгодная с точки зрения монетаризма, разрушает не только энергию, но и сам «сэкономленный» ресурс человека. Спорил я как-то с другом, капитаном испанского рыболовного траулера. Он говорит: "Вы нарушали закон Ленина о производительности труда. Когда мы проходили мимо советского судна, наши рыбаки смотрели с ненавистью: свободные от вахты русские загорали, играли на палубе в шахматы. А у нас на таком же судне было вдвое меньше персонала, и работали по 16 часов в сутки. Из каждого рейса я вез одного-двух под охраной сходили с ума". Я спрашиваю: "Ну и что же тут хорошего? Ведь в порту у вас оставалось столько же безработных, которые гробили себя наркотиками. К чему такая производительность?". "Так ведь Ленин сказал", — а больше справедливых аргументов и не было. А несправедливые (вроде выгоды для хозяев) он и сам не хотел применять. Он год над этим думал, а потом признал, что у советских рыбаков было лучше, и в данном случае критерий производительности социализму не нужен.
А возьмите такое боевое оружие истматчика, как "закон стоимости". К началу 70-х годов основная масса советской интеллигенции уверилась, что наша экономика безнадежно порочна, ибо не соблюдает закон стоимости ("волюнтаризм"). А объективные законы никому не дано безнаказанно нарушать! Стоимость определяется общественно необходимым временем на производство товара и выявляется на рынке, при эквивалентом обмене. Что все это абстракция, что в жизни ничего похожего нет, начисто забыли. И советский строй стали ломать вполне реально.
Взять хотя бы такую мелочь, что даже в идеальной (воображаемой) рыночной экономике для выполнения эквивалентного обмена необходим свободный рынок товаров, финансов и рабочей силы. Но его же нет. Протекционизм только рынка труда индустриально развитых стран обходится "третьему миру", по данным ООН, 500 млрд долл. в год, то есть масштабы искажений колоссальны.
Как сказано в Докладе Всемирного экономического форума в Давосе, в развитых капстранах занято 350 млн человек со средней зарплатой 18 долл. в час. В то же время Китай, бывший СССР, Индия и Мексика имеют рабочей силы сходной квалификации 1200 млн человек при средней цене ниже 2 долл. (а во многих областях ниже 1 долл.) в час. Открыть рынок труда для этой рабочей силы в соответствии с "законом стоимости" означало бы экономию почти 6 млрд долл. в час! Иными словами, экономика "первого мира" при действии закона стоимости являлась бы абсолютно неконкурентоспособной.
А посмотрите, как разоружают оппозицию заученные в истмате истины вроде "бытие определяет сознание", "базис первичен, надстройка вторична" и т. п. Раз так, то нечего беспокоиться об идеях — ужасное бытие само заставит людей бороться за социализм. Но ведь это совсем не так, это даже просто глупо. Материальная нужда может только погнать студентов с лозунгом "Хочу есть!" — на большее не надоумит. Ведь и сам Маркс предупреждал: "Идея становится материальной силой, если овладевает массами". Он как бы вводил идеальные стороны жизни в рамки истмата — но даже этого мы не учли.
Так и получилось, что советский строй разрушали идеями, маскируя их якобы материальными проблемами. А блокировать разрушение мы не могли — уповали на объективные законы. Это даже не вина, а беда наша: весь период сталинизма мы прожили в крайнем напряжении, и на освоение современного мышления руководство не шло — боялись раскачать лодку. Но сейчас, покуда мы в оппозиции, мы просто обязаны это сделать, это время для нас — подарок судьбы, как время реакции после 1905 г. для большевиков.
Я мог бы понять, если бы против моих осторожных приглашений восстали из-за того, что я протаскиваю идеализм, мистику, реакционные теории. Нет, речь идет об ученых-материалистах, часто даже о марксистах, но не образца 1891 г., как винтовка Мосина. Вот вам пример к вопросу о "соответствии производительных сил", первичности базиса и т. п… Его приводит М.Вебер, крупнейший социолог, подошедший в анализу капитализма с другой стороны, нежели Маркс — через культуру, через реальный, но идеальный срез жизни. Конец XIX века в Германии. Хозяин нанимает жнецов — все немцы, внешне неразличимы, молодцы как на подбор. Но одни католики, а другие протестанты. Работают одинаково. И тут хозяин, торопясь убрать хлеб, удваивает плату за уборку десятины. Происходит нечто, для истмата необъяснимое. Жнецы-протестанты, чтобы использовать удачный момент, работают чуть не целыми сутками, доупаду. А католики начинают работать ровно половину прежнего — а потом идут в пивную или на речку. Как же так? Ведь закон же объективный! Абстрактно, да. А на деле такой идеальный фактор, как религия, намного важнее. Для протестанта богоугодна нажива, а для католика достаток. Заработав привычную сумму, он не гонится за наживой.
Скажете, это — мелочь, но из таких мелочей и складывается реальность. И нам надо бы оставить абстракции до лучших времен, а самим научиться понимать именно реальность. Она поддается и изучению, и пониманию — если мы применяем годные именно для нынешней, нашей реальности слова и средства.
Мне иногда ставят такой трудный вопрос. Сейчас в коммунистическом движении возникло как бы два видения реальности, два языка. Одни (РКРП и близкие группы) в основном используют привычные понятия истмата, заостряя внимание на классовой борьбе. Другие (ряд деятелей КПРФ) почти не применяют этих понятий, перейдя на «державную» риторику и видя в происходящем прежде всего конфликт цивилизаций. Если учесть, что быстро выработать принципиально новый язык нельзя, какая из двух крайностей хуже, в каких понятиях мы дальше отходим от реальности?
Обе крайности плохи, а какая окажется хуже, зависит от того, как пойдут дела и насколько гибким будет мышление. И лозунги, и язык будут меняться в зависимости от обстановки. Лучше выявить слабости каждой схемы. Если бы удалось поладить с режимом Ельцина добром и приостановить разрушение всех систем жизнеобеспечения России, то державная риторика позволила бы объединить более широкий фронт, чтобы начать восстановительную работу. Небольшая надежда на такой исход еще есть, и шанс надо использовать.