Оракулы перекрестков

Шауров Эдуард

– Надо же! – сказал Бенджамиль. – Мне никогда ничего подобного даже в голову не приходило. В четырнадцать я только мечтал. Ну, может, целовался пару раз. А что сейчас с Рози?

– Не знаю. – Виктор пожал плечами. – Я не видел ее с тех пор, как мы закончили школу. А помнишь, как ты рассказывал нам истории?

– Смутно, – признался Бен. – Кажется, я их сам и придумывал, но про что, даже не припомню.

– А я знал, что ты сам их сочиняешь, и страшно завидовал. – Виктор с сожалением погасил истлевший окурок, потом спросил, потянувшись

так, что хрустнули суставы: – Ну как? Откат нормальный?

– Лучше не бывает! Все такое чудное! – откликнулся Бен. – Видишь птицу?

– Какую птицу?

– Перед балконом летает туда-сюда. Серенькая такая. Вот опять. Гляди! – Бенджамиль вытянул вперед палец.

– Пошли-ка в дом. Что-то я озяб! – решительно сказал Виктор. – Хочу показать тебе свою последнюю работу!

– Пошли, – согласился Бен, ему было все равно, куда идти и что смотреть, он чувствовал себя вполне счастливым человеком.

Глава 8

После уличной прохлады огромная, как ангар, гостиная показалась Бену теплой и даже уютной. Виктор протащил его через пустую залу и усадил за стол вычислителя, предварительно спихнув в сторону немытые чашки, пластины записных книжек и мотки цветных шнуров.

– Амаль! – грозно заорал Виктор. – Амаль!!! Где тебя черти носят?!

– Напрасно вы выражаетесь, сударь! – укоризненно пропищала Амаль, выкатываясь из-за ближайшей колонны. – Грубая брань не соответствует морально-этическим эталонам корпорации.

– Наглая, болтливая, хитрая железка, – ласково сказал Виктор. – Однажды я куплю вместо тебя механическую кошку. Живо тащи сюда бутылку рислинга и два бокала!

Возмущенно фыркнув, роботесса покрутила манипуляторами и уехала в сторону кухни. Бенджамиль сидел в кресле, блаженно улыбаясь, а Виктор полез копаться в одном из стеллажей с инфокапсулами. Через несколько минут с вином и бокалами вернулась Амаль. Она поставила заказанное перед Беном, помигала огоньками на грязные чашки, на кучу пластинок с проводами и сказала нарочито вызывающим тоном:

– Мастер Штерн не позволяет мне убираться на столе…

– А ну-ка, брысь! – весело рявкнул Виктор, возвращаясь от стеллажа.

Амаль взвигнула и стремглав нырнула за колонну. Виктор же, усевшись прямо на крышку стола, показал Бену пакетик с дюжиной красных, словно кровь, таблеток. Он ловко налил по полному бокалу, потом вытряхнул на ладонь пару таблеток и протянул одну Бену.

– Что это? – спросил Бенджамиль, отстраненно разглядывая сплюснутый красный эллипсоид, маркированный иероглифом «ши».

– Стимулятор, хорошо продувает мозги после «сата». Делай, как я. – Виктор положил таблетку на язык и запил рислингом.

Ровным счетом ни о чем ни думая, Бенджамиль сунул таблетку в рот и глотнул вина. Сначала он ничего не почувствовал, потом начало приятно пощипывать кончики пальцев, потом теплая волна чего-то похожего на слабый электрический ток пробежала по запястьям, предплечьям, плечам, все выше и выше, наполняя тело радужной воздушной бодростью. Бену показалось, что еще немного и он, легонько толкнувшись ногами, взлетит над спинкой кресла. Виктор, нагнувшись, заглянул ему в глаза.

– Вот, теперь мы под стимулятором! – удовлетворенно сказал он. – Сиди осваивайся, я мигом!

Виктор ушел, а Бен начал размышлять. За последние сутки он столько раз совершал поступки совершенно невероятные, несвойственные Бенджамилю Френсису Мэю, что уже не был твердо уверен, является ли он тем самым Бенджамилем Мэем, что служит переводчиком в «Счастливом Шульце» и живет в бело-оранжевом секторе аутсайда. Он продумывал четвертый вариант нового имени для Бенджамиля Мэя, когда появился Виктор, неся в руках нечто вроде средних размеров аквариума с двойной крышкой.

– Вот! – сказал он, водружая ящик на стол. – Итог моей жизни.

– Где? – удивился Бенджамиль, рассматривая желтоватые бока стеклянного куба.

– Здесь, на дне! – Виктор хлопнул ладонью по прозрачной крышке.

Бенджамиль автоматически подался вперед и действительно различил на дне аквариума десяток каких-то точек, не крупнее следа от булавочного укола.

– Что это такое? – ничего не понимая, спросил Бен. – Итог твоей жизни – семена растений, или крупинки песка, или?..

– Балда, – строго сказал Виктор. – Это мои нелинейные индистрактеры! Погоди! Сейчас покажу.

Он ловко выудил из груды хлама штуковину вроде пластинчатого сканера на присосках и прилепил ее к стенке аквариума, затем поколдовал над сенсорной панелью и потянул Бена за отворот френча.

– Смотри внимательно, дилетант, перед тобой будущее, – сказал Штерн, тыча пальцем в ставшую прозрачной пластинку.

Бен нагнулся ближе. Виктор провел пальцем по панели, увеличивая изображение. За тонированным стеклом сидело несколько насекомых странного вида. Более всего они напоминали бескрылых тараканов, хотя их задние ноги были чересчур велики, а хитиновые спинки отливали темным полированным серебром. Тараканы размером меньше домашнего муравья. Сначала Бен решил, что это искусные поделки из какого-то дорогого металла, но Виктор еще раз увеличил картинку, и Бенджамиль заметил, как одно из насекомых выпустило из головы пару тончайших проволочных усиков, пошевелило ими и быстро втянуло обратно.

– Что это за гадость? – брезгливо спросил Бен, никогда не питавший особой любви к членистоногим. – Занимаешься на досуге энтомологией?

Виктор Штерн покачал головой:

– То, что ты перед собой видишь, скорее всего, положит конец биллектроным технологиям. Самое крупное изобретение нашего века. И его сделал я! – Худые щеки Виктора покрылись слабым румянцем. – Эти малютки – универсальные интельфаги. Лет через десять ты попадешь в историю уже за то, что сидел за соседней партой с Вэ Штерном.