Оранжерейный цветок
Шрифт:
— Хорошо?
Я наблюдаю, как она снова вздыхает и затем кивает.
Затем я проверяю, что пистолет на предохранителе и кладу пистолет под подушку.
Дэйзи закрывает глаза, а я пододвигаюсь ближе к ней, чтобы она чувствовала ближе тепло моего тела. Я провел с ней немало времени, чтобы знать, что ее успокаивает, а что вызывает страх. Мы лежим не так далеко друг от друга, и я замечаю капельки пота у неё на лбу.
— Шшш, — шепчу ей. — Ты в безопасности.
Я глажу ее по руке, и она пододвигается ближе. Теперь мы очень близко друг к другу. Ее ноги переплетаются с моими, будто это самая естественная поза. Дэйзи поворачивается,
Знаете, блять, сколько выдержки и самообладания нужно иметь, чтобы лежать в этой гребаной позе с этой охрененной девушкой почти каждую гребаную ночь и не совершать никаких безумных действий?
Столько контроля, сколько я даже и не мог предположить, что у меня есть.
Я предполагал, что сегодняшняя ночь не пройдет гладко, но я не ожидал, что вместо кошмаров произойдет еще одна хрень. Ещё одна проблема Дэйзи. И нет, это не лунатизм. До сегодняшнего момента я не был свидетелем данной проблемы.
Дэйзи пинком разбудила меня, что вполне обычно для нас. Она извивается во сне, ее длинные, гладкие ноги двигаются взад и вперед, ударяясь о мои голени.
Я не пытаюсь ее остановить. Она просто не будет реагировать, пока полностью не проснется.
Она сжимает свою подушку, поворачивается в неё лицом, и стонет. Она все еще спит. Это чертов побочный эффект от ее лекарств, и такое случалось около пяти раз за последние четыре месяца. Я не собираюсь ей рассказывать, что она возбуждается посреди ночи. Наутро она не может вспомнить, что происходило, даже при том, что ее глаза открыты и кажутся ясными, как у лунатика. Я подумал, что если расскажу ей об этой ситуации, она смутится. Но подобный случай произошел во время исследований сна, так что Дэйзи все равно знает.
Дэйзи не выглядела смущенной, когда узнала об этом факте. Я забыл, что она не Лили. Она гораздо менее стыдливая, более наглая и в пять раз более безрассудная. Дэйзи просто мне сказала, что если это произойдет снова, мне нужно немедленно покинуть ее постель, а то она случайно может изнасиловать меня.
Она где-то прочитала, что подобное может произойти, если человек испытывает так называемый секс во сне. На что я сказал ей, что она, блять, не в своем уме, если она думает, что сможет меня изнасиловать спящим или бодрствующим.
Дэйзи беспокойно ворочается, а затем замирает: ее тело повернуто ко мне спиной, а колено согнуто и прижато к груди. Она дрожит, затем снова стонет, громкий звук необузданного удовольствия.
Я приподнимаюсь на локоть и секунду наблюдаю за ней. Мой член начинает твердеть, особенно когда она начинает сжимать простыню. Ее майка задралась, и нижняя часть груди видна.
Блять. Мне нужно пойти в ванную.
Я собираюсь одернуть эту майку вниз и уйти, но ее голос заставляет меня остановиться.
— Я не могу, — тихо стонет она, ее стоны превращаются в серию прерывистых криков. — Ахх… аах… ахх…
Твою мать. Как же мне хочется оказаться глубоко внутри неё.
Ее спина выгибается.
—
По крайней мере она считает, что я внутри нее.
В раздражении я сбрасываю одеяло со своего тела. К черту ее майку. Я оглядываюсь назад. Ее маленькие груди буквально убивают меня. Я встаю с кровати, моя эрекция выпирает сквозь чертовы штаны. Тело Дэйзи стало еще стройнее, чем было. Я сначала, блять, хочу ее накормить, а потом жестко трахнуть. И то, и другое кажется невероятным, а последнее и вовсе не может никогда произойти.
— Я… не могу… — стонет она. Видите, даже во сне она знает, что это неправильно. Вот так. — Райк… Райк… — кричит она, так женственно, так громко, что я теряю самообладание во второй раз. — Райк, ааахх!
Мне нужно срочно войти в чертову ванну прежде чем я кончу прямо здесь.
Мне потребовалась минута, чтобы отпереть засов и зайти внутрь. Осторожно закрываю дверь, а затем опускаю свои штаны до бедер. Блять. Я нахожу лосьон на полу вместе со спреем для волос (нахрена он нужен) и полупустым тюбиком зубной пасты (то же самое). Я даже не осознавал, насколько в этой комнате не убрано. Мы оба крайне редко убираемся.
Я часто смеялся над тем, что Коннор дрочил как сумасшедший, когда Роуз не хотела терять девственность. И вот я здесь, собираюсь делать то же самое. Разница лишь в том, что для нас с Дэйзи нет счастливого конца. В конце у меня не будет девушки. Я не гонюсь за ней. Я просто помогаю ей, и когда придет время, нам обоим необходимо будет двигаться дальше.
Я стою над унитазом, упираясь одной рукой в стену. Закрываю глаза и поглаживаю свой твердый член, который, блять, умоляет меня, просит оказаться внутри женщины — но я уже несколько месяцев ему отказываю. Образы начинают заполнять мою голову, усиливая возбуждение, и чаще всего в моей голове оказывается та самая светловолосая девушка с длинными чертовыми ногами и громкими стонами.
Я немедленно перестаю тереть свой член.
Облизывая губы, я смотрю на стену. Твою мать, почему я представляю ее?
Представь кого-то другого. Черт возьми, кого-то блять другого. Я пытаюсь думать о девушке, которую я уже трахал, той, что совершенно не похожа на Дэйзи. У нее большая грудь, большая круглая попа и бедра. Мне нравятся изгибы, пышные формы. Нравится спортивное тело. Честно, мне нравятся все женщины. Не думаю, что Дэйзи об этом знает. Когда ей было пятнадцать, я рассказал ей, какой типаж мне нравится — и описал полную противоположность ее телосложению. Чтобы у Дэйзи в голове не возникло никаких идей.
И посмотрите на меня сейчас, представляя блять ее. Перестань думать. Я пытаюсь. Я хочу кончить, так что я опять начинаю поглаживать свой член, пытаясь сосредоточиться на образе другой девушки, как мой член скользит между ее ног. Твою мать. Я ускоряю движение рукой, мое дыхание становится тяжелым.
Моя рука на стене сжимается в кулак.
И затем образ большой груди и круглой попы исчезают, как только я вспоминаю те стоны. Ахх… ааахх…ааххх… Райк, Райк! Тот образ превращается в изящное личико, черты которого расплываются в потрясающей улыбке, способной осветить весь город. Ее губы приоткрываются, с них срываются стоны, и девушка улыбается каждому из них.