Оранжерейный цветок

Ритчи Криста

— Что? — говорит Лили, а затем следит за взглядом Роуз. — О… чёрт.

Лили показывает на мою шею, а затем поворачивается и заползает на камень. В тот момент, когда она это делает, я вижу на спине Лили то, от чего Роуз внутренне сходит с ума.

Пиявки.

Мы плаваем с пиявками.

38. Райк Мэдоуз

Я наливаю воду в бутылку после того, как доедаю свой бургер.

Ло бросает свою грязную бумажную тарелку

в огонь. Никто не упоминает о том, как долго отсутствуют девочки, но с каждой паузой в нашем разговоре, становится понятно, что все об этом думают. Мы поели без них, потому что никто из нас не хотел есть холодную еду.

— Кажется, Лили набирает вес, — говорю я Ло.

Она всегда была очень костлявой, от природы тощей и долговязой, так что то, то она поправилась — это хороший знак. Это значит, что она на пути к выздоровлению и не так поглощена своей сексуальной зависимостью.

— У неё грудь стала больше, — говорит Ло, делая глоток воды. Он закручивает крышку, в сотый раз с момента начала похода погружаясь в размышления.

— Или у Дэйзи стала меньше, — добавляю я.

Ло хмурится.

— Сколько раз, блять, я должен повторить одно и тоже.

— Что? Что я не должен смотреть на её сиськи? Там же ничего нет, — говорю я гребаную правду, но тут же понимаю, что это звучит ужасно. Мне не нужно, чтобы у девушки была большая грудь, чтобы любить её или считать привлекательной. Всё это не имеет значения.

Коннор сморит на меня с приподнятой бровью.

Да, это именно то, чего он просил меня не делать. Просто, блять, замечательно.

Ло машет на меня своим пластиковым ножом для масла.

— Сколько раз за два года мне нужно напоминать тебе, чтобы ты не говорил о её сиськах? Ну серьёзно? Это, блять, странно.

Теперь я чувствую себя дерьмово. Я постоянно напоминаю себе, что она моя девушка, но это чертовски трудно, когда Ло смотрит на меня, как на очередного Джулиана.

— Это ты заговорил о сиськах Лили. Я не сказал о них ни слова, пока это не сделал ты.

Коннор оборачивает алюминиевой фольгой тарелку с остатками бургеров.

— Ты только что выдал детсадовский аргумент, — говорит Коннор. — Фраза Он первый так сказал, не является хорошим контраргументом.

Клянусь, им нравится, блядь, набрасываться на меня — возможно, потому что они знают, что я могу это выдержать.

— Спасибо за мнение, Кобальт.

— Всегда пожалуйста, — говорит он.

Потом он сверяет часы и смотрит на лес, где скрылись девушки. Прошло ахренеть как много времени. Я начинаю беспокоиться о Дэйзи. Не знаю, куда она повела Лили и Роуз, но она вполне могла залезть на дерево и упасть с ветки. Моё сердце падает в пятки.

И тут Ло срывается со стула, бросая свою бутылку с водой на сиденье.

— Я пошёл искать Лили.

Он произнес эти невысказанные слова, и вот так мы все встаём и идём за Ло. Мы можем оставить костер на несколько минут, не туша его.

Идя в том направлении, куда ушли девочки,

мы слышим журчание воды и думаем, что Дэйзи это привлекло бы. Чем ближе мы подходим к ручью или водопаду, тем чаще раздаются голоса.

— Они высасывают все мои питательные вещества! — кричит Лили.

И Ло начинает срывается, его походка превращается в бег.

— Не двигайся, — спокойно говорит Дэйзи.

Роуз громко шипит.

— Я убью каждую из этих отвратительных тварей! — Коннор поддерживает темп Ло, а я остаюсь позади них, думая, что Дэйзи в порядке.

Когда мы выходим на поляну, Лили выглядит как олень, попавший в свет фар.

Чёртов голый олень.

Я стараюсь не смотреть, но черные пиявки прилипли к её животу и рукам, пока Дэйзи пытается их содрать… будучи тоже голой.

Это не первый раз, когда я вижу её полностью раздетой. В прошлом году. В канун Нового года в доме Роуз в Принстоне у Дэйзи было заговорщическое выражение лица с очень игривой улыбкой. Начался обратный отсчет до полуночи, и пока её спутник, какая-то, блять, модель из Abercrombie, собирался её поцеловать, она избежала его рта, начав раздеваться, отступая к кухне с каждым сброшенным предметом одежды. Она сказала, что новый год не может начаться правильно, если кто-то не разденется.

Ее глаза были устремлены на меня.

Мои на её.

А потом модель, с которым она была — вмешался и помог снять ей лифчик.

Я схватил его за плечо, инстинктивно, как внутренняя реакция на раздражение и злость. Я не хотел, чтобы она была с этим студентом братства, первоклассным придурком. Она закончила раздеваться, и я успел мельком взглянуть на её тело, прежде чем она выбежала на улицу, смеясь от холода. А потом её спутник набросился на меня, крича мне в лицо, а моя спутница стреляла в меня кинжалами из глаз с другого конца комнаты, держа бокал с шампанским в крепко сжатой руке.

Я даже не могу выразить, сколько месяцев мы оба пытались построить отношения с кем-то ещё. Но даже видя ее сейчас голой снова, всё по-другому. Моё беспокойство достигает, блять, пика, усиливается, выкручено до предела.

Мой брат не видит ничего вокруг. Он просто идёт прямо к Лили, не глядя ни на кого другого.

Коннор уже рядом с Роуз, пока она упрямо пытается оторвать пиявку от лопатки, поначалу отказываясь от его помощи, и поэтому Дэйзи мгновенно оттесняется в сторону.

Вернее, оттесняется ко мне.

Я хватаю её за запястье и тяну её к линии деревьев, подальше от скал, ручья и водопада. Я кручу её вокруг себя, чтобы закрыть её от взглядов моего брата и Коннора. Если и есть девушка, которой комфортно в своей коже, то это Дэйзи Кэллоуэй. Единственный раз, когда я слышал, чтобы она волновалась из-за того, что обнажена, был во время показа мод, когда её раздели перед совершенно незнакомыми людьми.

Этот чертовски жестокий поступок повлиял бы на любого.

Я даже не уверен, насколько большой след это на ней оставило. Может быть, она сама тоже не знает.