Оранжевый цвет радуги
Шрифт:
— Отлично! — Акир начал что-то печатать на своем экране, продолжая говорить. — Я открываю тебе банковский счет, на который сейчас переведу аванс. За этот месяц ты должна будешь нарисовать все то, что потребуется. Определись и сообщи мне, что тебе понадобится для работы. Краски? Кисти? Бумага? Или, может, ты рисуешь на графических планшетах? Реши и сообщи мне завтра-послезавтра, надо ввести эту статью расходов в бюджет.
— Хорошо, — еще раз кивнула, судорожно пытаясь сообразить, как же я рисую. Красками? Или карандашами?
— Через четыре дня мы будем в системе Сегин. Возьму тебя с собой на планету, и ты на месте определишься, что именно тебе необходимо для работы.
— Ладно, — согласилась я, мысленно вопя от восторга. — Скажите, а как называются приборы, которыми делают голограммы?
— Так и называются, голограферы. Зачем тебе?
— Акир, а у вас случайно его нет? Мне было бы интересно сделать несколько голограмм. Тут столько колоритных… эм-м… членов экипажа.
— У меня нет, но есть у второго пилота. Он детям передает различные виды с других планет.
— А как его найти? — сделала я стойку.
Ниоки некоторое время пристально на меня смотрел, а потом включил свой наручный коммуникатор.
— Командор? — раздался оттуда голос.
— Рокхад, скажи-ка, у тебя голографер в рабочем состоянии?
— Да, командор. Тебе нужно что-то снять?
— Не совсем. Я к тебе сейчас пришлю нашего штатного художника. Покажи-ка ей свой голографер и объясни, как он работает.
— Хорошо, пусть Солнышко приходит, — со смешком ответил невидимый мне Рокхад.
— Солнышко? — у командора взлетели брови, что придало ему крайне забавный вид: кошачьи уши торчком, высоко поднятые брови и явное удивление на лице.
— Так ты же про Элишше? Ее сегодня во время обеда в столовой с подачи Каррта Солнышком прозвали. Он всем заявил, что она — птенец, потому что оранжевая, как птенец ндежей, и взял ее под свою опеку. Пообещал любому, кто к ней сунется с эротическими намерениями, оторвать половые органы. А корабль теперь гудит, только и слышно — Солнышко то, Солнышко это… Всех распирает от любопытства.
— Каррт может, — задумчиво обронил Акир, взглянув на меня. — В общем, жди… Солнышко. Пусть попробует, а экипажу я сейчас объявлю, что разрешил ей всех вас снимать. За снимками пусть приходят ко мне.
— Смеешься?! — гулко захохотал Рокхад. — Тебя же все боятся. Если и пойдут посмотреть, что получилось, то к самой Элишше.
Я скромно опустила глаза, представив наплыв желающих пообщаться со мной под предлогом — посмотреть, что же я там наснимала. Похоже, командору тоже пришла в голову эта же мысль.
—
Какое-то время мрачно меня разглядывал, а потом хмыкнул:
— Солнышко? Тебе идет, такая же огненная. Ладно, меняем позывной. Солнышко, так Солнышко. Все равно теперь «Радугой» тебя никто звать не будет, раз уж Каррт дал тебе прозвище. Иди!
— А… мне потом показывать вам то, что я наснимаю?
— Разумеется, — поморщился он и принюхался. — Иди уже! От тебя так пахнет, что невозможно вынести. И сделай одолжение, без острой нужды ко мне не суйся.
— Ладно, — обиделась я.
— Да иди же ты!
Я вскочила и чуть ли не бегом бросилась к выходу, вылетела в коридор и затормозила, только отбежав на несколько метров. Чего ж он такой нервный-то? Так напугал, что я даже не успела спросить — куда идти и где искать хозяина голографера. В ответ на мой немой вопрос запиликал коммуникатор. Ответив, увидела командора, взирающего на меня с иронией.
— Куда идти знаешь?
— Нет, конечно, — ответила очевидное.
— А куда сорвалась тогда?
— Так вы же…
— В навигаторе выбери функцию поиска членов экипажа. Введешь — Рокхад. Он один с таким именем на крейсере, — и, не попрощавшись, командор отключился.
— Спасибо! — сказала я, глядя на пустой экран.
Минуту постояла, а потом меня разобрал смех. Все происходило настолько странно и быстро, что я не успевала подстраиваться под ситуацию. Еще пару дней назад, я была бесправной рабыней. Затем — прощалась с жизнью среди песков Шандиры, оплакивая погибшую Лиллуко.
И вот уже лечу на огромной межзвездном крейсере неизвестно куда в составе научной экспедиции. Да еще умудрилась стать штатным художником. А командует мною мужчина с кошачьими ушами и хвостом. И я этого конкретного мужчину до дрожи боюсь, причем совершенно иррационально, ведь он не сделал мне ничего плохого, наоборот, по-своему опекает. Но… наверное, Алилее удалось меня запугать, создав ниоки определенную характеристику, вот отсюда и этот страх. Все жду, когда же вылезет та самая «жестокость».
Все те эмоции, которые я тщательно прятала в душе во время жизни в рабстве, начали вновь проявляться. Это там я, решив в какой-то момент, что лучше впасть в некое подобие эмоциональной спячки, чтобы не сойти с ума от отчаянья, была отрешенной и отстраненной. Иначе было не выжить. А сейчас вдруг оказалось, что я умею смеяться, и нахожу к этому поводы в таких нелепостях. Ощущение, словно выхожу из анабиоза. Душа оттаивает и требует… Да всего она требует. Творить. Работать. Постигать новое. Дружить.