Орбитсвилль (сборник)
Шрифт:
– Думаете, это осуществимо?!
– Полагаю, да, – потеплевшим голосом ответила Дениз. – Правда, предстоит еще оценка времени ожидания, то есть средний промежуток между пролетом двух частиц. А он может быть порядочным. Однако мы, собрав достаточно массивные детекторы или сделав их штук десять, сведем этот промежуток к минимуму.
Расстояние между Гарамондом и Элизабет Линдстром резко сократилось. Сердце капитана заныло от радостно-горького предвкушением мести.
– Прекрасная новость!
– Конечно, – произнесла Дениз. – Мое приданое.
– Я что-то не пойму…
– Впервые
Гарамонд нерешительно поднял руку и коснулся ее щеки.
– Дениз, я…
– Не надо, Вэнс, и довольно об этом. – Она отстранила его руку и встала. – Наивность, только и всего.
Позже, ожидая прихода сна, Гарамонд впервые за долгие месяцы остро почувствовал, что холодный, суровый вакуум космоса совсем недалеко. Внизу, под раскладушкой. Ощущение сохранилось и во сне. Капитану снился край опасного обрыва, и какая-то сила влечет его сделать шаг, один шаг, и все будет кончено.
Глава 15
По пути на аэродром, где предстояли испытания, Гарамонд встретил молодого человека с любопытным сооружением на голове, похожим на шляпу кули. Ответив на вялое приветствие, капитан решил, что необычный головной убор, привезен парнем как сувенир с Востока. Но через несколько шагов увидел такие же шляпы у рабочих, суетившихся на стройплощадке.
Приглядевшись, он понял, что они сплетены из свежей соломы. В полетах экипажем периодически овладевала страсть к какому-нибудь дурацкому занятию. Всеобщее увлечение распространялось, словно поветрие. Вот и сейчас половина людей, косивших траву на другом конце площадки, щеголяла в шляпах кули.
Старший помощник встретил капитана у ангара. Широкоплечая фигура заслонила весь дверной проем.
– Доброе утро, Вэнс. У нас почти все готово.
– Прекрасно. – Гарамонд оценивающим взглядом посмотрел на самолет, потом кивнул в сторону луга. – Какого черта они вырядились в эти штуки? Здесь не рисовое поле?
– Тут, видишь ли, бывает жарковато. Особенно когда солнце в зените.
Гарамонд пропустил его сарказм мимо ушей.
– Но почему именно такие шляпы?
– Наверное, они удобны, их просто сделать. Вполне пригодная защита от перегрева, когда с утра до вечера торчишь на жаре.
– Все-таки они мне не по вкусу.
– Ты не работаешь целый день на солнцепеке. В ответе старпома сквозила холодность.
Капитан посмотрел на друга и чуть не отпрянул: его обдало волной гнева и неприязни.
– Ты чем-то недоволен, Клифф? Может, считаешь, я не лучшим образом распоряжаюсь людьми?
– Нет, все отлично – в смысле наших интересов.
– А чем они отличны от интересов остальных?
– Приближаются холода. Остающиеся здесь предпочли бы строить дома и перерабатывать траву на протеиновые брикеты.
– Клифф, у тебя типичный синдром Орбитсвиля, – сказал он, помолчав. –Непреодолимое отвращение к выполнению чужих указаний, верно?
– Вроде того.
– Тогда давай сядем, все обсудим и выработаем совместный план действий.
– Ну да, и мы по-прежнему будем плясать под твою дудку, а тебе и командовать не придется, – сказал Нейпир сварливо, но уже улыбаясь. Гарамонд улыбнулся в ответ.
– Как ты думаешь, почему я предложил это? – Хотя кризис миновал, капитан предвидел рецидивы. – Прекрасный повод, чтоб откупорить бутылку и промыть сегодня вечером мозги.
– Мне казалось, виски у нас иссякло.
– Его полным-полно.
– Ты подразумеваешь самогон Бертона?
– Почему бы и нет?
Нейпир состроил презрительную мину.
– Давай лучше как-нибудь в другой раз. – Раньше он не грешил привередливостью. – Осмотрим аэроплан?
– Разумеется.
Они направились к стоявшему на поле новенькому самолету, похожему на экспонат музея аэронавтики. Широкие крылья с косыми подпорками, приделанные к верхней части фюзеляжа, высоко задранный нос и шасси с лыжами. Однако Гарамонд нисколько не сомневался в его возможностях и летных качествах. Неказистая машина поднимет экипаж из пятерых человек и сможет лететь без посадки пятьдесят дней при крейсерской скорости пятьсот километров в час. Потом приземлится для пополнения запасов пищи и воды, да и то лишь потому, что больше двух третей груза составят запчасти, "железная корова" и прочий багаж.
Капитан перевел взгляд на другие еще не законченные машины, стоявшие на сборочной линии под открытым небом, а потом на прямоугольный черный экран детектора дельтонов. Представив себе равнодушное пространство, которое предстояло преодолеть, он почувствовал внутренний холодок. Если бы не жажда мести, поддерживающая волю к жизни, Гарамонд, возможно, сдался бы. Элизабет Линдстром, отняв у него все, ради чего стоило жить, иронией судьбы дала ему и новую цель существования и способ с ним покончить. Ведь нельзя надолго пережить того, чью грудь рвешь голыми руками, разрываешь ребра и…
– Я знаю, о чем ты думаешь, Вэнс.
– В самом деле? – Гарамонд уставился на незнакомца. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить, кто этот человек. Боль в сердце исказила действительность. С недавних пор с капитаном случались подобные заверты, и вот – опять – пока они шагали к самолету, его затянуло в мир безумия.
– Ну, не тяни, старпом, – услышал он свой голос.
– По-моему, в глубине души ты доволен, что электронщики в лаборатории не сумели сделать автопилот. Раз путь такой далекий, лететь нужно самим. Чтобы потом сказать: мы добились успеха собственными силами.
Гарамонд согласно наклонил голову.
В группе техников, крутившихся возле самолета, он заметил еще одну шляпу. Когда ее обладатель повернулся к нему, капитан был поражен. Уж кто-кто, а заведующий производством Трай Литмен всегда уделял повышенное внимание своему костюму, который скрадывал дефекты его фигуры.
– С виду – хорош, – одобрил Гарамонд. – Готовность к полету? – Готов, насколько это вообще возможно, – ответил Литмен. Подобного ответа капитан тоже не ожидал от него, как и дурацкого конуса на башке.