Орден Сталина
Шрифт:
Анна не стала дожидаться, пока он договорит.
– Не доверяешь мне, стало быть? – Коля и не подозревал, что она может говорить таким тоном. – Вероятно, с самого начала не доверял?
Она откинулась на спинку кровати, и вот тут-то приключилась главная неприятность.
На спинке висели Колины брюки, и резкое Аннино движение сбросило их на пол. Из брючного кармана выкатилась бархатная коробочка. Молодая женщина почти машинально потянулась к ней, подняла ее и раскрыла.
Скрябин ожидал какой угодно реакции на свой подарок, но только не такой. Лицо красавицы вмиг
– Это тебе, – сказал Коля – просто потому, что надо было сказать хоть что-то. – Я думал, они тебе понравятся…
На черном бархате поблескивали сапфировые серьги – изумительно красивые, сделанные в виде цветков вереска.
Анна уронила руку с коробкой на одеяло; казалось, все силы разом покинули ее.
– Когда ты узнал? – спросила она так тихо, что Николай едва расслышал ее.
– Узнал – что? – не понял он.
– Про меня… – Взглядом она почему-то показала на серьги.
«Она повредилась умом, пока сидела здесь и дожидалась меня, – решил Коля. – А я-то, я-то хорош – почему я не догадался послать к ней Азота, сообщить о себе?..»
– Аня… – Он склонился к ней, осторожно коснулся ее руки, попытался заглянуть ей в глаза; но она смотрела куда-то вбок. – Что-то не так? Если серьги тебе не нравятся, давай их выбросим. Но я считал – они тебе подойдут под цвет глаз. Ведь у тебя глаза синие, как вереск.
Николай попытался взять ее за подбородок, чтобы всё-таки поймать ее взгляд, но при слове верескв Анну будто бес вселился. Она пнула Колю ногами в живот, а когда он, взвыв от боли, повалился на пол, вскочила, и как была – полуголая, в одной только комбинации, которая осталась от прежней жилички этой квартиры, – кинулась ко входной двери.
Скрябин, однако, провел на полу не более секунды. Мгновенно вскочив, он бросился следом за своей обезумевшей возлюбленной и настиг ее, когда она уже поворачивала ключ в замке. Он ухватил ее обеими руками поперек туловища и поволок обратно в комнату; по пути Анна била его локтями и пятками, извивалась и брыкалась, но, по крайней мере, не кричала. И Николай сделал вывод: не так уж она и обезумела, если понимала, что ее крики могут привлечь внимание соседей.
Что-то потрясло, напугало ее, но что именно – Коля не мог понять.
Бросив Анну на кровать, он накинул на неё одеяло, как на взбесившуюся кошку, и навалился сверху всем своим весом. Женщина разом перестала сопротивляться – решив, очевидно, что не стоит попусту тратить силы.
– Ну, так… – проговорил Коля, слегка задыхаясь. – Предлагаю объясниться.
– Что мне объяснять тебе, если ты сам всё знаешь? – Голос Анны из-под одеяла звучал глухо. – Или серьги в виде вереска – это случайность?
Коля честно обдумал ее вопрос, потом проговорил осторожно:
– Слово верескимеет для тебя какой-то особенный смысл? Может, твои предки были родом из Шотландии?
И тут Анна начала хохотать. Смеялась она так долго, что Николай, плюнув на возможность ее бегства, встал и взял со стола стакан с остывшим чаем. А потом сбросил одеяло с
После этого прошло еще около получаса, прежде чем Анна снова смогла по-человечески разговаривать. И прежде чем она спросила:
– Ты ведь знаешь, как будет по-немецки вереск, не так ли?
– Знаю, – кивнул Коля. – Die Erika.
Он сказал это так просто, что Анне сделалось безумно стыдно, но – извиниться она решила позже. И задала свой второй вопрос:
– А ты знаешь, что такое Аненербе?
Николай подумал, что она вновь проверяет его на знание немецкого языка.
– Ahnenerbeзначит наследие предков, – перевел он.
– Да, перевод верный, – подтвердила Анна.
И начала рассказывать.
9
Она действительно родилась в Москве в 1910 году – как и значилось в ее паспорте. И отец ее в самом деле был профессором древней истории в Московском университете. Только подлинное ее имя было другим: Эрика Анна фон Фок, из семейства обрусевших немецких дворян – вот кто была она на самом деле. Когда Анне ( Эрике) исполнилось семь лет, мама подарила ей ко дню рождения сапфировые сережки в виде цветков вереска: как две капли воды похожие на те, которые купил Коля. А когда девочке было восемь, ее мать умерла – во время эпидемии испанки. И в свои девять лет Эрика Анна уехала с отцом в Германию, на родину предков.
Справедливости ради надо заметить: решение профессора не было спонтанным. Отец Эрики – человек уникальных способностей и дарований – что-то вызнал о своей грядущей судьбе и о судьбе России в целом: получил информацию из особыхисточников. И – решил судьбу обмануть.
Однако по приезде в Германию, разоренную войной, жизнь девочки и ее отца была такой, что в успешный исход обманного маневра верилось с трудом. Поселившись на юге страны – в Мюнхене, где у них были дальние родственники, – профессор и его дочка не просто бедствовали: они нищенствовали и голодали. Отец девочки для виду искал работу, но, во-первых, его больше интересовали какие-то собственные проекты, а, во-вторых, никакой работы никто ему не предлагал. Было продано всё, что могло быть обращено в деньги, включая сережки – мамин подарок. Родственники, у которых они жили, скрепя сердце давали им кров, но кормить их не могли, даже если б захотели.
К середине 1920 года отец и дочь были на грани голодной смерти, но тут вдруг началась полоса сказочного везения. Профессор на последние деньги отправился путешествовать– осматривать руины какого-то баварского замка. Дочь он с собой не взял, и девочка решила: отец попросту бросил ее, сбежал. Но она ошиблась.
Через три дня профессор вернулся: в двуколке, запряженной крепким жеребцом, в новом костюме и – с полными карманами денег. Из двуколки он самолично выгрузил два тяжелых ящика, но что было в них – дочке не сказал.