Ордынский волк. Самаркандский лев
Шрифт:
Достойно противостоять Туглук-Тимуру в Мавераннахре ни у кого не было сил. Но страстное желание было – и особенно у эмира Хусейна. Ведь могулы захватывали город за городом, захватили они и Балх. Древний город сам открыл им ворота. Почувствовав, что предательство рядом, а может быть, и смерть, Хусейн бежал еще раньше из дедовской вотчины со своей семьей. Вернуть Балх и мстить могулам и своим предателям-эмирам до самой смерти – это была его цель и его долг. Тимур тоже решил воевать с могулами. Они сколотили каждый по отряду человек в сто пятьдесят, но в первую очередь чтобы защитить свои дома и родных от других эмиров и беков, ведь за последние два года их родина стала одним разбойничьим гнездом. И вот два друга встретились и объединили свои силы. Два вождя на одно небольшое войско. Они поджидали на дорогах Мавераннахра небольшие отряды грабителей-могулов и уничтожали их. Но не брезговали нападать и на караваны враждебных эмиров – надо было как-то кормить семьи. Теперь все жили как в дикой степи. Нет законного хана – нет самого закона. Не возьмешь ты – возьмут у тебя. Не убьешь ты – убьют тебя. Так иди – возьми и убей, и будешь жить, и прокормишь семью.
И все-таки это именно они, Хусейн и Тимур, первые решили противостоять безжалостному захватчику.
Испепеляюще жарким летом 1360 года эмир Хусейн, беглец, претендующий на трон в Мавераннахре, и его лучший друг и родственник Тимур-бек из рода Барласов караулили за песчаными холмами, раскаленными на солнце, отряд грабителей-могулов. И когда наступила пора, они вскочили на коней и грозной лавиной высыпали из-за укрытия. Разморенные, не ожидавшие нападения, могулы едва успели взяться за луки, но три четверти отряда, пронзенные стрелами, тотчас повалились под копыта своих же коней. Оставшиеся успели свалить два десятка нападавших, схватиться за мечи, но ярость чагатаев быстро сломила их. Могулов не жалели – их вырезали сразу. Уничтожали как порчу, как заразу. Что до эмира Хусейна, в каждом враге, пришедшем из Могулистана, он видел убийцу своего деда Казагана.
Хусейну и Тимуру достался большой караван награбленного добра.
– Вряд ли я буду спрашивать, чье это имущество, – усмехнулся Хусейн. – Меня лишили вотчины, так клянусь небом, это будет хоть каким-то воздаянием за мои потери.
Тимур был с ним полностью согласен – и ему нужно было кормить семью.
Противостояние могулам, нападения на их отряды заставили хана Туглук-Тимура пройти огнем и мечом по еще не завоеванной территории Мавераннахра. Он уже взял Самарканд, тот сам открыл ему ворота, и теперь на очереди был город Кеш – «зеленый город», Шахризаб.
Хаджи Барлас, хозяин Шахризаба и части Мавераннахра, вначале готовился к битве, но одумался и бросился с семьей и челядью в бега – он спешил укрыться у родни в Хорасане. Тимур вначале последовал за хозяином клана, двоюродным дядей по отцу, но по дороге все думал: огромная земля, которую он любил и знал, осталась пуста! Люди брошены. Справедливо ли это? У него в обозе жена, двое четырехлетних сыновей-погодков: от Ульджай Туркан-аги, – Джахангир, и от Турмуш-аги – Умаршах. И дочка от Турмуш – Ака Бегим, которая неутешно плачет без матери. Куда он их везет? А главное – зачем? Чтобы обездолить навеки? Ведь дом его в Шахризабе! И вдруг Тимур почувствовал великую фортуну. А если переиграть судьбу? Поступиться немногим, чтобы получить столь многое и желанное? Школа, которую он прошел, служа эмиру Казагану, истинному вождю, многому его научила. Правитель должен быть сильным, смелым, хитрым, ловким, несокрушимым. Никто не пойдет за слабым и трусливым, за жалким беглецом! Да таковые и не имеют права властвовать. Их доля – скрываться в тени. Но поступиться чем-то придется.
Он нагнал Хаджи Барласа на берегу реки Амударьи и попросил того выслушать его. Дядя и племянник отъехали от каравана в степь.
– Хозяин, – доверительно сказал Тимур, – мы оба знаем: если твоя страна останется без правителя, то быстро придет в расстройство. Оставшийся народ и весь улус будут разорены противником. Многих перебьют, многих продадут в рабство. Я прошу разрешить мне вернуться в Кеш и поднять дух народа, а если Аллах позволит, то и всего улуса. Я помирюсь с пришедшими беками, готовыми воевать, и пойду на службу к хану Могулистана, и, даю слово, страна будет спасена от разорения.
Хаджи Барлас долго думал. Он то ловил твердый взгляд племянника, то смотрел вдаль, где остался его родной дом. Ему не хватило духу выстоять и дать отпор захватчику, но вдруг его молодой родственник сумеет спасти их общую землю? Пусть соглашением с врагом. В душе он уже похоронил родной вилайет (провинция) со всеми его жителями, ведь Могулистан был куда сильнее, и его законный хан Туглук-Тимур, если на то пошло, был Чингизидом и мог предъявить права на весь Чагатайский улус.
– Сделай, как решил, Тимур, – сказал Хаджи Барлас. Ноздри пожилого бека-беглеца раздувались от зародившейся в сердце надежды. – И даст Бог, мы еще сможем вернуться на землю отцов. В добрый путь!
У реки Амударьи Тимур повернул свой караван. С ближайшими верными людьми он устремился как можно скорее в Шахризаб.
Хаджи Барлас услышал то, что хотел услышать. У Тимура были свои далеко идущие планы. Через сутки он приехал к завоевателю и предложил ему свой меч. Наконец, чем гордый и жадный хан-могул Туглук-Тимур отличался от ненасытных и беспринципных эмиров Мавераннахра? Туглук-Тимур обрадовался такому предложению и поставил Тимура хозяином всего Кашкадарьинского вилайета, которым до того управлял Хаджи Барлас. Таким образом Тимур вдруг превратился из обычного бека в богатого феодала средней руки. Это был быстрый и удивительный взлет! Кажется, он удивил самого Тимура. Хан Туглук-Тимур вскоре ушел в Могулистан, но послал правителем в Мавераннахр своего сына – Ильяса Ходжу. А вот этому молодчику Тимур служить отказался и назвал выделенную тому территорию своей. Туглук-Тимур быстро понял, что его провели, но было поздно. Приняв титул эмира, который бы соответствовал его влиянию, Тимур уже подмял под себя западную часть Мавераннахра и не желал делиться обретенной властью с молодым могульским принцем Ильясом Ходжой. Тем более что жители раздробленного Мавераннахра увидели в новом воинственном эмире долгожданную защиту и спокойствие своих очагов. Он был плоть от плоти этой земли – ему поверили всем сердцем. Легкость, с какой ему удалось взлететь, поневоле заставляла Тимура вспоминать о пророчестве отца, как во сне тот увидел воинственного молодого человека, давшего ему меч. Он слышал отцовские слова: «Я стал играть с мечом, и отблески от моего клинка полетели во все стороны света. Лучи пронзали горизонт! Это было за год до твоего рождения, Тимур…» А еще до него то и дело доходили слухи, что где-то на границе с Афганистаном его друг эмир Хусейн собирает войско для борьбы с могулами.
Но, сумев так быстро подняться, Тимур стал врагом не только могулистанского правителя Туглук-Тимура, но и хозяина своего клана – Хаджи Барласа. Укрывшись в Хорасане, тот наблюдал за тем, как развиваются события на его вотчине. И что же он увидел? Тимур не только остановил посулами и мечом могулов, но и утвердился в Кеше на правах его нового хозяина. И не спешил звать назад истинного правителя этой земли.
То и дело рыча: «Самозванец!» – Хаджи Барлас помчался в Кеш и поднял восстание беков, еще недавно своих подданных. Те плохо понимали, за кем идти: за новым вождем Тимуром или за старым Хаджи Барласом. Силы разделились. Войска столкнулись в долине реки Кашкадарья, в Акяре. В кровопролитной битве, о которой летописец сказал: «Богатыри обоих войск так славно поработали, что век Рустама и Инфандияра был бесславно посрамлен» [16] . В конце концов победил Тимур, и его родственник и бывший хозяин Хаджи Барлас бежал в сторону Самарканда, к своему покровителю Баязид-беку. Но этой битве, на фоне угрозы могулов, никто не был рад, и после победы многие беки ушли от Тимура.
16
Рустам и Исфандияр – персонажи поэмы «Шахнаме» Фирдоуси, легендарные богатыри.
В марте 1361 года Туглук-Тимур вернулся с еще большим войском. Теперь он уже твердо решил захватить весь Мавераннахр. И теперь Хаджи Барлас сам бросился к нему на службу, желая заполучить назад свой Кашкадарьинский вилайет. Но никто не спешил вернуть ему землю. А когда казнили его покровителя Баязид-бека, Хаджи Барлас испугался гнева Туглук-Тимура, вновь перешел Амударью, чтобы попасть в спасительный Хорасан, но по дороге вместе с братом пал от рук неизвестных заговорщиков. Одни думали на хана Туглук-Тимура, другие на племянника Тимура. Но когда последний завоюет Хорасан, то показательно истребит многих, кто так или иначе мог участвовать в нападении на Хаджи Барласа, а землю, где был убит родственник-бек, отдаст навсегда его потомкам. Как бы то ни было, но первый из явных противников Тимура, его дядя, сошел с исторической сцены. Никогда бы Хаджи Барлас не принял племянника своим хозяином и владетелем своих кровных земель.
А вот хан Туглук-Тимур вскоре победителем въехал в Мавераннахр. Он был и милостив, и жесток одновременно. Бил кнутом и угощал пряником. Как сказал летописец о втором приходе Туглук-Тимура: «Когда он дошел до Самарканда, страна Мавераннахра целиком подпала под его власть. Все беки вынужденно вошли в подчинение хану. Хан подвергал йасаку [17] всякого, у кого в груди было малейшее сомнение (сомнение в нем, хане. – Авт.). А к тем, кому он доверился, проявлял милость и почтение».
17
Йасак – наказание или казнь.