Орел легиона
Шрифт:
Жрица кивнула с удивительной покорностью:
— Хорошо. Но только ты можешь смело развести огонь, Зеленоглазый. Мы в двух шагах от святилища, и если кто-то из местных жителей увидит дым, то просто примет его за дым нашего жертвенника. Кроме того, здесь и людей обитает совсем мало.
— Поверим? — Дитрих обменялся с Крайком быстрым взглядом.
— Может, попробуем? — Бритт растирал ногу, стараясь не смотреть в глаза сестре: ему казалось, что это её завораживающий взгляд заставляет его смягчиться и забыть свою настороженность.
— Я не против попробовать, — согласился Дитрих и наклонился,
— Почему же нет? — удивилась она.
— А кто ж вас знает? Арсений рассказывал мне, будто на востоке, не там, откуда к нам везут шёлк и пряности, но ещё дальше, есть страны, где жрецам запрещено вообще есть мясо: они считают убийство животных таким же грехом, как убийство людей, если даже не большим.
— Арсений — это твой друг? Тот, что привёл Красных гребней на нашу землю?
В голосе жрицы не было вызова, скорее он стал печален, и Дитрих ощутил что-то вроде испуга: а вдруг пророческий дар Рионы открыл ей, что Арсений погиб?!
Она оторвалась от своего занятия — перестала разминать на плоском камешке траву и, подняв голову, коснулась смуглыми пальцами плеча сидевшего рядом тевтона:
— Знаю, о чём ты сейчас подумал. Нет, не надо так думать. Он жив.
— Точно знаешь? Хотя не говори, не надо. Пророчества колдунов всегда имеют двойной смысл. Не стоит ими искушаться.
— Я не колдунья. Мой дар даёт мне власть над людьми лишь потому, что люди боятся как самих пророчеств, так и тех, кто пророчествует. Я знаю — Арсений жив. И ты единственный, кто может его найти.
Дитрих задумался. Из слов Рионы и Ковасана, сказанных там, в лесном святилище, он уже понял, что друиды не завладели орлом Девятого легиона. То ли, погибая, римские воины сумели его спрятать, то ли уничтожили, скажем, утопили в реке или в болоте. Почему-то жрецы надеялись на них с Крайком — Риона так и сказала: они могут найти «римского бога»! Но выходит, друиды не только не знают, где находится орёл, но и где находится Арсений Лепид. Возможно, он действительно жив!
— Кажется, я понял, — задумчиво проговорил Зеленоглазый. — Вы надеетесь, что я найду Арсения, думаете, будто легионный орёл у него и я, найдя легата, помогу вам завладеть орлом. Так?
— Возможно, и так! — Жрица вновь склонилась над пучками трав. — А что, ты не пожертвовал бы вашим орлом ради того, чтобы спасти своего друга?
Может, она думала, что этим вопросом смутит его или заставит растеряться. Но он расхохотался:
— Ах ты, змея! Ну, во-первых, кто ж поверит, что друиды отпустят римского легата живым? Полагаю, они и меня не отпустят, во всяком случае, не захотят отпускать. Во-вторых, хоть я больше и не служу центурионом в Девятом легионе, но я давал присягу, и эта присяга не позволит мне сделать то, чего мне не позволит легат. А Лепид никогда не согласится обменять свою жизнь на легионное знамя.
— И ты не станешь поэтому его искать? — спросила Риона.
— Стану. Но не вместе с вами.
Жрица снова вскинула голову и посмотрела в глаза Дитриху. Но на этот раз он заставил её почти сразу опустить взгляд — его глаза были холодны и остры, как два лезвия.
— А если я пообещаю,
— Ага! — вновь развеселился тевтон. — И ты заговорила, как этот твой приятель, что лежит на вашем алтаре со стрелой в горле. Да, я не верю ни в римских, ни в ваших богов, но и мой Бог не говорил, что можно изменять данному слову. Орёл для меня не культовый символ, он для меня — символ чести. Как и для Арсения, который тоже не верит в богов, — Бог у нас с ним один и тот же. Это первое. Ну, а второе куда проще: ты можешь пообещать что угодно, только вот Совет друидов вряд ли посчитается с твоей волей. Ковасан хотел убить тебя, чтобы не потерять щедрых подношений местных охотников. Достойный повод! А разве остальные друиды не уничтожат тебя, если ты попытаешься нарушить их планы?
Риона не сразу ответила. Сперва она стряхнула полученную смесь в глиняную плошку, залила водой, размешала веточкой и прикрыла отвар широким листом лопуха.
— Готово. Немного остынет, и можно смазывать. Ты говоришь, Дитрих, что меня могут уничтожить, если я захочу им помешать? Но разве ты мне в этом случае не поможешь?
Наконец-то она застигла его врасплох, он даже не сразу нашёл, что сказать.
— Не понимаю тебя. Только сейчас ты родному брату говорила, что не могла быть с ним откровенной, коль скоро он перестал ненавидеть Рим. А теперь что же, ищешь помощи у того, кто пришёл спасать римское знамя?
Она задумчиво посмотрела на него, потом на брата, который, не перебивая, внимательно их слушал.
— Если бы ты знал, Зеленоглазый, чего в действительности хотят наши жрецы, ты бы многое понял.
— Кое-что я понял и так, слушая твой разговор с Ковасаном. Кое-что, но далеко не всё.
Риона нахмурилась, по её лицу пробежала тень, и друзья разом подумали, что, возможно, как раз сейчас её посетило одно из тех видений, благодаря которым жрица так часто предсказывала будущее.
— А знаешь что, Дитрих! — впервые она назвала его только по имени. — Наверное, будет правильно, если я пойду вместе с тобой и с Крайком.
Оба мужчины какое-то время ошарашенно молчали. Потом Крайк спросил:
— Это что же, план вашего Совета? Чтобы ты привела нас к ним прямо в лапы?
— Вы и так идёте к ним в лапы, вы сами того хотели! — Впервые она взволновалась, заговорила горячо и отрывисто. — Можете мне не верить, но я не хочу вашей гибели. Действительно не хочу! А защитить вас от нападений здесь и тем более в Долине туманов, кроме меня, не сможет никто. Рассказать вам до конца про планы Совета я не могу, и не только потому, что это запрещено: мне и самой не всё известно. Но если мы пойдём вместе, то, во-первых, легче всё узнаем, а во-вторых, я смогу помочь тебе, Дитрих, найти и твоего друга, и ваше знамя. В конце концов, вы умеете уходить от опасностей, почему же вам не попытаться с моей помощью осуществить ваш замысел, а потом, если я стану мешать, избавиться от меня так или иначе?