Орел нападает
Шрифт:
— Командир, я просто торопился и впопыхах…
— Довольно! Если подобное повторится, я велю этому храброму и столь великодушно не заметившему твоей выходки декуриону взять тебя с собой в патрулирование, о котором, клянусь, ты забудешь не скоро.
Декурион ухмыльнулся при мысли о том, во что превратится холеный аристократический зад после контакта с грубым кавалерийским седлом. Все еще улыбаясь, он покинул шатер и направился к своим людям.
— Трибун, объяви боевую тревогу. Первой, Второй и Третьей когорте вели приготовиться к срочному выступлению. Остальных пусть выведут на валы. Операция предполагается ближняя, так что пайков
— Так точно, командир.
— Тогда будь любезен, займись этим.
Молодой человек ринулся к выходу.
— Трибун! — крикнул Веспасиан ему вслед.
Трибун повернулся и с немалым для себя удивлением натолкнулся на очень твердый и чуть иронический взгляд.
— Квинт Камилл, постарайся выполнять свои обязанности несуетливо, без спешки. Вот увидишь, это сразу внесет нужный тон в твои отношения с боевыми товарищами и, что существенней, с подчиненными. Никому ведь не хочется думать, что его судьба вверена школяру-переростку.
Юноша вспыхнул, однако сумел справиться с растерянностью и гневом. Веспасиан кивком указал на выход, и трибун, развернувшись на каблуках, четким шагом покинул шатер.
Молодой Камилл получил суровую отповедь, но это заставит его вести себя поскромней. Что немаловажно, так как рядовые легионеры поглядывают с презрением на таких вот хлыщей, для которых армейская служба является лишь ступенькой к дальнейшей карьере. Мальчишеское высокомерие отпрысков знатных фамилий раздражает солдат. Именно оно, если копнуть глубже, во многом и формирует нелестное отношение армии к высшим слоям римского общества. Социальные перепады в военной среде вообще порождают уйму проблем, без дела усугублять их не стоит. Хуже нет — вести в бой недовольных тобою людей. Камиллу придется весьма постараться, чтобы завоевать их доверие.
Мысли Веспасиана опять вернулись к вопросу, который его занимал до того, как ему доложили о затруднительном положении Четвертой когорты. По-прежнему не было отклика на послание, отправленное Авлу Плавту. Конечно, в нынешнее межсезонье да по здешним дорогам до Камулодунума быстро не доскакать, но прошли уже все разумные сроки.
«Еще один день, — решил он. — Если наутро ответа не будет, придется слать к генералу другого гонца».
Тем временем прозвучал сигнал общего сбора, легионеры, ворча, выбирались из своих палаток, натягивали доспехи, расхватывали оружие. В римских лагерях все привыкли мгновенно реагировать на зов трубы, и легат не был тут исключением.
Он хлопнул в ладоши и велел рабу подавать одеваться.
Взбираясь по лестницам южной сторожевой вышки, Веспасиан поневоле получил лишнее доказательство, что он в последнее время находится не в лучшей физической форме. Выбравшись из люка на дощатый помост, легат, тяжело дыша, привалился к поручню смотровой площадки. Зря все-таки он надел панцирь: тяжесть посеребренной бронзы вытянула из него последние силы. Нет, писанина и сидячая жизнь — это сущая гибель, особенно для человека в летах. В свои тридцать пять Веспасиан уже относил себя к людям пожившим и вполне был готов предпочесть домашний уют тяготам походного быта. Обязательный срок службы его истекал в следующем году, и перспектива возможного возвращения в Рим представлялась
«Должно быть, мозги у них тоже промокли», — с кривой усмешкой подумал Веспасиан.
Он тряхнул головой, прогнал лишние мысли и целиком сосредоточился на том, что происходило внизу. Массивные створки ворот были распахнуты, и в открытый проем тяжело вступала Первая когорта, за которой, печатая шаг, двигались еще два таких же подразделения. Общая численность подкрепления составляла почти две тысячи человек, и Веспасиан был уверен, что этих сил с лихвой хватит, чтобы отпугнуть дуротригов, тучей роившихся сейчас вокруг Четвертой когорты, занимавшей господствующую позицию на вершине дальнего, освещенного утренним солнцем холма. Правда, холм этот находился примерно в трех милях от лагеря, и подмога могла подоспеть туда не раньше чем через час. Значит, еще примерно с час Четвертой придется отбиваться от варваров самостоятельно.
Вообще говоря, Веспасиан был доволен тем, как складываются обстоятельства. Друиды сами услужливо перебросили свое кровожадное воинство от границ страны атребатов ему прямо под нос, избавив римлян от необходимости распыляться, выслеживая мелкие разбойничьи шайки. У него же лично, как у легата боевого прославленного легиона, появлялась прекрасная возможность прихлопнуть значительную часть врагов одним махом. Если сегодня и впрямь удастся их разгромить, можно будет считать, что предстоящей кампании положено неплохое начало.
Поскрипывание ступеней заставило его повернуть голову. Через люк протискивался рослый, широкоплечий префект лагеря. Седовласый, с лицом, рассеченным синевато-багровым, тянущимся ото лба к щеке шрамом, этот отважный и многоопытный ветеран был первым по старшинству среди офицеров Второго, и в случае гибели или временного отсутствия Веспасиана именно ему предстояло принять на себя командование легионом.
— Доброе утро, Секст. Пришел полюбоваться на драчку?
— Конечно, командир. Как дела у парней из Четвертой?
— Неплохо. Строй держат и худо-бедно движутся к нам. Пока я доберусь до них с подкреплением, наверное, они сами закончат все?
— Может быть. — Секст пожал плечами и прищурился, глядя на дальний бой. — А ты уверен, командир, что тебе так уж позарез нужно самому вести туда вспомогательную колонну?
— Ты думаешь, в этом нет великой необходимости?
— Откровенно говоря, командир, думаю, что нет. Легату положено заботиться обо всем легионе, а не отгонять подстерегших отдельных солдат дикарей.
— Ага, — усмехнулся Веспасиан. — А варваров гонять — это, конечно, твоя работа.
— Так точно, командир. По большей части.
— Может быть, но мне, знаешь ли, нужно размяться. А тебе это ни к чему. Так что, будь добр, пригляди здесь с часок за делами. Я постараюсь не очень-то намудрить с твоими любимчиками.
Они посмеялись. По традиции должность префекта лагеря во всех римских легионах всегда доставалась старшим центурионам Первых когорт. Никто, разумеется, никогда бы не вздумал винить пошедшего на повышение командира в особом пристрастии к своему бывшему подразделению, но шуточки на этот счет так и сыпались, да и как могло быть иначе.