Орёл расправил крылья
Шрифт:
– Доктор Шаубергер, вы же знаете, что штурмбаннфюрер запретил допуск в этот отсек, - подал голос другой, знакомый с Виктором. – Пожалуйста, развернитесь!
– Маркус, - с улыбкой отвечал Шаубергер, - а помнишь, как неделю назад тебя застали спящим на посту? Кто замолвил за тебя словечко тогда?
– У нас приказ! – вздрогнул Маркус. – Мы не можем…
– Как насчёт десяти минут? – отрезал Виктор. – Ребята, я не собираюсь ничего включать! Только осмотрю всё. Вы же понимаете, что в долгу не останусь. За мой счёт проставлюсь пивом.
– Чёрт с ним, - сказал Маркусу его напарник. – Если
Они расступились, ворота со скрипом распахнулись. Шаубергер благодарно кивнул, вошёл в ангар, щёлкая выключателем на стене. Мрак расступился под ослепительным светом прожекторов, установленных на стенах. Повеяло холодом, воздух пропитала сырость. Шаубергер поплотнее закутался в пальто.
«Блюдце» как ласково его прозвали на базе, стояло в центре помещения, поблескивая серебристыми бликами на свету. Шаги Виктора отдавались эхом, но сердце стучало ещё громче. К кораблю тянуло так сильно, будто Шаубергер услышал призывную мелодию Гамельнского крысолова. Он прикоснулся к металлу, улыбаясь, словно встретился со старым другом.
Затем Виктор вошёл внутрь. Здесь царил мягкий полумрак, лучи прожекторов едва освещали коридор. Шаубергер достал фонарик и сделал несколько шагов. Ничего примечательного – узкий проход, металлические стенки. Двигатель располагался в центральной части, по бокам и шёл округлый коридор, огибавший его. Мостик располагался наверху, и попасть на него можно по небольшой лесенке, установленной на стене.
Шаубергер уже собирался покорить эту вершину, чтобы осмотреть командный пункт, как взгляд уловил красный отблеск на противоположной стене. Он сделал шаг назад и понял, что это кнопка, равномерно пульсирующая светом. Странно, ведь энергия на корабле отказывалась работать без запуска двигателя. Может резервный источник питания?
Палец непроизвольно потянулся к кнопке. Любопытство сильнейшая вещь в мире, это докажет любой ребёнок, у которого возникало чувство интереса к неизведанным вещам. Но Шаубергер не может совершить подобную глупость, он взрослый самодостаточный человек, учёный, способный когда-нибудь получить Нобелевскую Премию…
Клац! Кнопка вонзилась до упора. Виктор отступил назад, словно готовился к взрыву. Он не мог поверить, что это произошло. В какой-то момент им завладела сила, заставив подчиниться своей воле, подобно тому, как матка повелевает воинством муравьёв.
В ту же секунду из стен вырвались лучи света всех цветов и оттенков. В глазах зарябило, голова закружилась, Виктор схватился за стенку, но заскользил вниз. Ноги сковал паралич. Сознание меркло, уплывая куда-то далеко-далеко, в туманную дымку…
Неожиданно всё прекратилось. Виктор оторвался от пола и летел в черноте, среди миллионов звёзд. Он ощущал лёгкость, словно парус, подхваченный ветром. Солнечным ветром, не иначе.
Возле одной из звёзд, сравнимой с родным Солнцем и размерами, и спектром свечения, вращалось множество планет. Он подлетел к четвёртой по счёту, видя океан и острова на поверхности. Огромные блюдцевидные корабли зависли на орбите. Более мелкие «диски» вылетали из них, пикируя вниз. Они вытворяли невозможные кульбиты, казалось, трения атмосферы для них не существовало. Существа внутри должны чувствовать чудовищные
Шаубергер вскрикнул. Прямо на него нёсся очередной «диск», ещё секунда и раздавит, превратит в фарш. Он вынырнул из океана видений и глубоко вдохнул. Огляделся по сторонам: он на том же месте, но лежит на металлическом полу.
«Наверное, какая-то иллюзия, созданная искусственным разумом корабля, - пронеслась мысль в голове учёного, когда он встал на ноги. – При активации можно посмотреть, как выглядит дом инопланетян. Не зря меня влекло сюда. Если эти аппараты способны вытворять такое… человечество выйдет на новый уровень развития! Мы улетим в космос!»
Шаубергер выскочил из корабля в ангар. Как оказалось, он отсутствовал всего пять минут. Солдаты даже не успели обеспокоиться его пропажей.
– Совсем спятил старик, - фыркнул друг Маркуса, когда Шаубергер пролетел мимо, взъерошенный и с улыбкой во весь рот.
– Он гений, - покачал головой Маркус. – Вот увидишь, скоро мы полетаем на этих «штуковинах».
— Вот именно. А нужно ли это? Вспомни Рудольфа Гессе.
Маркус кивнул и заткнулся. Бедный парень до сих пор содержался в особом крыле базы, словно какой-то чудик. Никому не хотелось оказаться на его месте и быть похищенным пришельцами с далёких звёзд.
Глава восьмая
Антон устроил встречу на природе. Погода радовала: июльское солнце висело высоко в зените, бросая тёплые лучи на зелень лесов. Звягин шагал по песчаной дороге: широкие стволы тополей как мрачные привратники стояли по сторонам. Листья шелестели на ветру, тени от ветвей клубились по земле.
«В такой день хорошо бы прогуляться под ручку с красивой девушкой, - подумал он, останавливаясь и вдыхая аромат цветов. – Жаль, я не на родине. Взял бы увольнительное, познакомился с кем…»
Мысли вернулись к той ночи с Перепёлкиной. Последний раз, когда он был наедине с женщиной. Вряд ли они когда-нибудь снова увидятся.
Конечно, вступать в связь с немками не возбранялось. Разведчик имеет право добывать информацию любой ценой. Но заводить роман в стане врагов – безумие.
Отто Вебер опаздывал. А ведь как дипломат, да и просто надёжный человек, всегда отличался пунктуальностью. Антон сам собирался позвонить другу, но тот опередил его. Они не могли обсуждать дела по телефону, но судя по нервному тону и словам: «Холодно в Берлине», что-то случилось. Кодовые слова обозначали ситуацию, когда требовалась срочная встреча.
Да и сам Антон извёлся от нервов. Встреча с агентом Абвера доставила немало неудобств. Шросс наверняка устроит слежку за ним, несмотря на заверения, что дело в Рихтере. Он не доверяет ни тому, ни другому. Весь разговор не более, чем проверка. Либо Шросс хочет столкнуть лбами Рихтера и Звягина, либо хочет увидеть, как они запаникуют и сдадут себя сами.
Так что, чем дальше от населённых пунктов, тем лучше. До деревни, где проживал Звягин несколько километров, а до базы вообще полдня пути. Прекрасное место, где никто не подслушает.