Орфей: Стихотворения
Шрифт:
Выход сборника «Орфей» был отмечен печатью военного времени – газетно-журнального отклика он не дождался, литературных критиков разметало по свету. Но тем драгоценнее становится сохранившееся в одном из писем мнение Николая Артемьевича Еленева, архитектора, искусствоведа, писателя, мемуариста, близкого друга семьи Марины Цветаевой (он был приятелем и сокурсником С. Эфрона), оставившего о ней свои воспоминания [9] . Вот что пишет Н. А. Еленев А. Л. Бему 15 апреля 1944 г.: «“Орфей” уже не проба. В стихах уже много настоящих достоинств: прежде всего они самобытны, они – важны, кроме этого. Слово “важны” Вам объяснять мне не надо! Это их счастливо отличает от дамских творений. Экономия, столь необходимая, тоже налицо. Но стихи не для широкого потребления. Кто теперь знает об Улиссе и о “безветренном море фаяков”! Все мы вынули проклятый жребий! Кто поймет насколько удачно слово “оны” в применении к мифу об Орфее? Да поймут ли, наконец, старое, столь певучее слово в строке:
9
Еленев Н. А. Кем была Марина Цветаева? // Грани. 1958. № 39.
“И
Прекрасна “Молитва”, превосходна!.. а) тема чутко подана с библейским призвуком; “выси, всплывшие, как мели” – сильный правдивый образ, в корне таящий “парадокс”; можно было бы говорить и дальше… b) разрешение (в смысле классического сонета, хотя “Молитва” не сонет) – перевод во времени, трансмутация своего рода.
“Новая весна” – романс. Но кто нынче напишет музыку!? Ведь мы – каторжане…
Дай Бог, чтобы поколение, к которому принадлежит Ваша дочь, действительно увидело “прощенные поля”. О недостатках не хочется говорить: есть и они. Мешает мне очень новая орфография…» [10]
10
Частное собрание семьи А. Голика.
Во время войны, 7 июля 1941 г., Ирина Бем вышла замуж за инженера-агронома Михаила Антоновича Голика (1912–1971). Вскоре у них родилась дочь Мария (1943), а в начале 1945 г. – сын Алексей. Наступил победный май 1945 года, но вместе с освобождением Чехословакии Советской армией от немецкой оккупации для многих русских эмигрантов настало новое тяжкое испытание. Несчастье постигло всю семью Бемов. В ходе повальных арестов среди эмигрантов, которые проводили советские спецорганы, были задержаны муж Ирины – Михаил Голик и муж Татьяны – Сергей Давыдов [11] . Однако счастье неожиданно улыбнулось М. Голику, и после трех месяцев пребывания в чешском городке Ратиборж ему чудом удалось вернуться домой в числе небольшой группы русских пражан. Для отца Ирины, Альфреда Людвиговича Бема, освобождение Чехословакии Советской армией обернулось настоящей трагедией. После ареста 16 мая 1945 г. никто больше не видел его, и никаких официальных сведений о его кончине семья так и не дождалась.
11
Судьба первого мужа сестры Татьяны, С. Давыдова, сложилась иначе: он был депортирован в СССР и провел в советских лагерях 10 лет; после истечения срока заключения С. Давыдов не вернулся и Чехословакию, а остался работать на советской территории, вторично женился. В 1989 г. его разыскал сын, С. С. Давыдов, профессор Миддлбери-колледжа (штат Вермонт, США).
В начале войны, с 1942 г. и до рождения дочери, Ирина Голикова (Бем) [12] преподавала в русской реальной гимназии в Праге. И на профессиональном поприще она пошла по стопам отца. Вспоминает одна из ее учениц – Ирина Владимировна Рафальская, внучка генерала Д. Г. Щербачева, дочь царского дипломата В. Т. Рафальского, арестованного так же, как и А. Л. Бем, в 1945 г. в ходе массовых арестов советскими органами безопасности, и тоже трагически погибшего: «Ирина Альфредовна <…> была спокойная, особенно не улыбалась. Была всегда серьезная, но мы чувствовали в ней какую-то силу, и мы подчинялись этой силе. У нее были большие ясные глаза. Она входила в класс (мы были такие сорванцы, тридцать человек, один шальнее другого) и наступала тишина – если бы иголка упала, слышно было бы. Она только поднимала свои глаза – и всё… В нашем классе она преподавала только латынь, и мы знали латынь назубок. <…>
12
Чешское официальное написание фамилии: Irina IIolikova-Вёmova. Сама И. А. Бем свою фамилию приводила в соответствии с русской традицией: Ирина Бем-Голик.
У Ирины Бем было лицо мадонны, но без улыбки. Она была красивая, стройная всю жизнь, у нее была такая скульптурная, как бы “каменная” красота, как у статуи <…>. Она была величавая, замкнутая, без видимых эмоций, очень сдержанная, очень во всех отношениях корректная. Когда у нее родилась девочка, Машенька, мы все захотели быть крестными, но весь класс не может быть крестными <…> Но я была на этих крестинах в Профессорском доме. <…>
Да, мы знали, что она пишет стихи, красивые стихи, но никогда не приходилось их слышать» [13] .
13
Магнитофонные записи беседы (архив Л. Белошевской).
Похожий образ И. Бем запечатлелся и в памяти ее дочери Марии Голиковой, в замужестве Доскочиловой: «она была человеком замкнутым, погруженным в себя», «говорила она по-чешски с заметным акцентом, как многие русские, которые считали, что Чехия для них – жилье временное» [14] .
После окончания войны оставшиеся в живых члены семьи А. Л. Бема постепенно покидают Прагу, где всё напоминало о трагедии. Младшая из дочерей Альфреда Людвиговича, Татьяна, обосновалась в конце концов с семьей в Словакии. В 1946 г. семья Ирины переехала из Праги в маленький городок Хрудим в восточной Чехии, куда должен был переселиться М. А. Голик в связи с новой работой. В 1949 г. к ним присоединилась Антонина Иосифовна Бем, но спустя год ей пришлось переехать к младшей дочери, чтобы нянчить маленьких внуков вышедшей вторично замуж Татьяны. В 1953 г. Ирина Альфредовна начала преподавать русский язык в Экономической школе в г. Пардубице, куда ей приходилось ездить из Хрудима. Наконец, в 1963 г. семья окончательно обосновалась в уютном и живописном городке Градец Кралове (на северо-восток от Праги), и Ирина Альфредовна (Алексеевна) стала преподавателем русского языка и литературы в городской гимназии, поначалу
14
Из частного разговора автора с дочерью И.Л. Беем (архив Л. Белошевской).
Только спустя почти полвека состоялось ее свидание с родиной, с родным городом. В июле 1968 г. Ирина Бем с дочерью Марией очутилась снова на берегах Невы, в Ленинграде. Ей удалось повидаться с родственниками, ради этого приехавшими из Киева.
Последняя «скитница», Ирина Бем не переставала писать стихи, хотя и возвращалась к ним после длительных перерывов. В конце 1960-х годов, на волне чешской «оттепели», она принимается за составление своего второго поэтического сборника (Стихи разных лет. Прага, 1936–1969) [15] . Туда вошли и ее немногочисленные переводы на русский язык с чешского, французского, украинского; особенно привлекали ее стихи чешского поэта Я. Сейферта, будущего лауреата Нобелевской премии по литературе.
15
Временные рамки создания стихов указаны неточно: в сборник входит одно стихотворение, датированное 1970 г. И. Бем принадлежит также авторство титульной страницы.
Но не только своим творчеством занималась в эти годы Ирина Альфредовна. Ее не перставала заботить судьба наследия отца. Начиная с 1969 г. вместе со своим мужем, М. А. Голиком, она подготавливала к сдаче на хранение остававшиеся у нее материалы из архива А. Л. Бема, которые в конце концов передала в Славянскую библиотеку. Туда же она передала незадолго до своей смерти и чрезвычайно ценную, по-своему уникальную библиотеку А. Л. Бема, в том числе и книги, подаренные отцом ей самой. Лишь спустя много лет М. Магидовой удалось полностью выявить это собрание в фондах Славянской библиотеки и заняться его описанием и изучением [16] .
16
См.: Магидова М. Библиотека А. Л. Бема в Славянской библиотеке в Праге // Зарубежная Россия. 1917-1939 Кн. 2. СПб.: Лики России, 2003. С. 355-360.
Параллельно с занятием по устройству архивного и библиотечного наследия А. Л. Бема она работала вместе с Вадимом Морковиным над подготовкой юбилейного сборника, посвященного 50-летию образования «Скита», – его планировал издать Институт языков и литератур АН ЧССР (наследник Славянского института, основанного по инициативе Т. Г. Масарика). Для этого сборника В. Морковин написал очерк, названный «Пятидесятилетие “Скита поэтов”», а И. Бем – заметки мемуарного характера к истории пражского объединения. Однако наставшие вскоре политические перемены в стране, связанные с роковым для Чехословакии 1968 годом, помешали осуществиться замыслу, и юбилейный сборник так никогда и не вышел. Мемуарно-исследовательская работа Ирины Бем «“Скит поэтов” в Праге» была опубликована много позже, уже после ее смерти, в 1998 году [17] . В связи с этой подготовительной работой И. Бем и В. Морковину удалось в конце 1960-х годов собрать и восстановить часть архива «Скита», а это, в свою очередь, позволило В. Морковину привести в порядок и описать сам фонд А. Л. Бема, хранящийся в пражском Литературном архиве Музея национальной письменности.
17
Вокруг «Скита»… С. 217-247.
Умерла Ирина Альфредовна Бем-Голик 18 июля 1981 года в г. Градец Кралове, там и похоронена.
Поэтесса Ирине Бем так и не довелось увидеть свои стихи в печати (если не считать сборника «Орфей», изданного на правах рукописи множительной техникой в количестве 100 экземпляров). Они вышли в свет на страницах сборников уже после ее смерти: впервые в альмане «Перекрестки» (Филадельфия, 1982 г.) была напечатана «Андромаха», а почти десять лет спустя, в 1993 г., благодаря стараниям племянника И. Бем, профессора русской литературы (Миддлбери-колледж, штат Вермонт) Сергея Сергеевича Давыдова, и сына поэтессы, Алексея Голика, который любезно предоставил альманаху «Встречи» (Филадельфия) несколько стихотворений для публикации, увидела свет первая стихотворная подборка. В 1997 г. ее стихи были включены в антологию «Мы жили тогда на планете другой…» [18] , в 2005 г. – в сборник, посвященный поэтам пражского «Скита» [19] . И, наконец, в 2006 г. вышла книга, своеобразный свод жизни и деятельности объединения «Скит» и его членов, в которой свое место заняло и ее творчество [20] . Настоящее издание – наиболее полный свод поэтического наследия Ирины Бем – составили стихи и переводы из авторского собрания «Стихи разных лет. Прага 1936–1969» (машинопись), над которым работала сама поэтесса. Больше половины из них публикуется впервые. Циклы и отдельные стихотворения расположены в авторской последовательности; иногда это нарушает хронологию, но мы сохранили волю поэтессы без изменений.
18
«Мы жили тогда на планете другой...» Антология поэзии Русского Зарубежья. Т. 4 / Сост. Е. В. Витковского; биография, справки и коммент. Г. И. Мосешвили. М.: Московский рабочий, 1997. С. 150-169.
19
Поэты пражского «Скита». Стихотворные произведения / Сост., вступ. ст., коммент. О. М. Малевича. СПб.: Росток. 2005. С. 496-504.
20
Скит. Прага. 1922-1940. Антология. Биографии. Документы. С. 638-648.