Орк-полукровка. Начало
Шрифт:
Кто-нибудь может удивиться, но я очень люблю читать. За это пристрастие я должен благодарить мать и обширную библиотеку барона, в доме которого мы жили.
Книги по истории, живописи, художественные произведения — неважно, лишь бы читать. И однажды мне в руки попался труд одного мага, утверждавшего, что Свет и все Светлые силы покинули Вергилию, смытые из нашего мира потоками крови, заливавшей наш мир в эпоху Великих Войн.
Автор утверждал, что Светлая магия — магия лечения, возрождения и созидания была дарована семи великим расам[4] в незапамятные времена самим Всемогущим, дабы мы могли творить добро. Но
И теперь в мире остались одни только некромантия — черная магия, и природная, нейтральная магия, берущая истоки не от Света и не от Тьмы, а от Природы — самой Сути[5] этого мира. Верны ли были его предположения или нет, но факт оставался фактом — обитавшие к северу от Великих гор люди и по сей день использовали некромантию, отказавшись от веры во Всемогущего и выбрав своим покровителем темного бога Летома. А жившие к югу от Предела мира народы по прежнему верили в святую силу Всемогущего и, склоняясь перед его заветами, пользовались лишь нейтральной магией.
Священники с пеной у рта утверждали, что когда люди найдут в себе силы искоренить все свои пороки, великий бог смилостивится, и в награду вернет в наш мир Светлые силы. Но лично я в это не верил. На мой взгляд, что Всемогущий, что Летом — боги, из-за которых народы Севера и Юга не могли жить в мире — лишь человеческое изобретение, призванное замаскировать возвышенными словами и символами жадность и жажду власти наших правителей.
Если они когда-то и существовали, то, скорее всего, были великими магами, оставившими такой глубокий след в истории, что минувшие с тех пор столетия превратили их в божеств.
Прищурившись, я взглянул на небо. Да рассвета оставалось не более четверти оборота. А рассвет — это люди, или, иными словами, свидетели, которые нам сейчас были вовсе ни к чему. А значит, надо поторопиться.
Переведя сумрачный взгляд на Дидру, я раздельно, делая нажим на каждом слове, заговорил:
— Если хочешь жить, отвечай быстро и правду. Хоть раз соврешь — и Эль перережет тебе горло.
В глазах девушки плескался океан неприкрытого ужаса — она явно понимала, что я не шучу. Эль чуть ослабил хватку, и Дидра испуганно кивнула, принимая мои условия. Впрочем, у нее и не было другого выбора — я действительно был готов прирезать дочь Алориэля, хотя бы за то, что ее папочка пытался использовать нас в своей грязной игре, и она не могла об этом не знать.
— Зачем НА САМОМ ДЕЛЕ твоему отцу понадобилась смерть Орикса?
— Он… он влез в дела папочкиной гильдии и еще посмел ему угрожать.
— Это не правильный ответ, — с сожалением покачал головой я, и лезвие кривого кинжала Эля чуть вдавилось в горло девушки.
— Но это правда! — отчаянно завопила Дидра (насколько это позволял сделать прижатый к ее горлу кинжал).
— Какое сообщение должны были передать Ориксу посланники Кана? Какие дела связывают Алориэля с Черепом?
— Что?
В глазах Дидры промелькнуло
— Я не знаю! Эрик, я, правда, не знаю! Ты думаешь, отец мне все рассказывает? Да я просто мелкая сошка, одна из сотен его воров!
— Да, и в Подземелье Ужасов ты тоже попала случайно?.. — наклонившись к самому носу девушки, злобно прошептал я, чувствуя, что еще немного, и я больше не смогу держать себя в руках и просто оторву ей голову.
— Да! Клянусь Всемогущим, что да! Неужели ты думаешь, что стражники короля стали бы подчиняться Алориэлю? Меня схватили недалеко от Центральной площади и бросили в камеру!.. — по щекам Дидры скользнули две серебристые дорожки слез, и по ее искаженному страхом лицо пробежала судорога.
Я почувствовал, что пылавшая в моей груди ярость начинает медленно затухать. Нет, я не верил, что кто-то может притворяться настолько виртуозно.
И тут мне в голову пришла еще одна мысль.
— Скажи-ка, Дидра, ты же изгой, что заставило тебя выйти в Центральный район? — сощурив глаза, спросил я, с напряженным вниманием вглядываясь в лицо девушки, в тщетных попытках отыскать на нем хоть какие-то признаки обмана.
— Когда я надеваю парик и крашу губы, никто не может отличить меня от человеческой женщины. По крайней мере, издалека, — слегка дернув плечами, насколько это позволяла хватка Эля, ответила Дидра.
— В таком случае, тебя не удивило, что тебя вообще арестовали?
— Я об этом как-то не думала, — странно тихим голосом ответила девушка и опустила глаза.
В отличие от нее, я уже не сомневался, кто послужил этому причиной.
— Думаешь, Алориэль использовал ее, так же как нас? — обратился ко мне через голову Дидры Эль.
Я пожал плечами.
— Мне пришла в голову такая же мысль, но все же рисковать не стоит…
— Убьем ее?
Глава 22. Друзья и враги
Иногда тупик — тоже выход.
Я перевел задумчивый взгляд на испуганно сжавшуюся в комочек девушку, и словно бы вдруг увидел ее другими глазами. Она постоянно называла Алориэля то «папочка», то «отец», кичилась, гордилась их родством, словно пыталась таким образом доказать свое право на существование, но я сильно сомневался, что сам надменный эльф был хоть сколько-нибудь привязан к своей незаконнорожденной дочери. Скорее всего, Алориэль был совершенно безразличен к Дидре, и она значила для него столько же, сколько и любой другой член его гильдии — то есть, пятачок за пучок. А может, и еще меньше, если учесть, что Дидра — изгой… Алориэль использовал Дидру и ее привязанность к нему так же, как он использовал нас с Элем.
Я вздохнул. Зато для нее это родство значило очень многое, и я ее прекрасно понимал. Такой же изгой, как и я, она не могла не осознавать, что в этой жизни ничего хорошего ее не ждет, и единственное, что ей остается — это надеяться на милость спесивого эльфа, который в глубине души ее презирает.
И мне вдруг стало неизъяснимо жаль эту девушку, потому что я понял, что, случись Алориэлю пожертвовать ее жизнью для скорейшего достижения своих целей, он это сделает, не задумываясь. И, похоже, именно это он и планирует. Потому что Дидра единственная, кто может связать Алориэля с беглыми «убийцами князя».