Орлиный мост
Шрифт:
Он проехал вперед и очутился на посыпанной гравием аллее, которая заканчивалась у парадной лестницы. Там и ждала его Элен Дюваль.
Ей было около шестидесяти, и на ее лице явно проступало выражение пресыщенности, типичное для некоторых богатых людей. Судя по манере одеваться — на женщине было очень узкое платье из серого хлопка, доходившее до середины икр, — она любила демонстрировать свойственную ей элегантность. Это впечатление усиливалось, так как Элен не пользовалась косметикой и не носила никаких
После традиционного приветствия мадам Дюваль проводила Мишеля в библиотеку-гостиную, застекленные двери которой выходили в тенистый парк. Она предложила инспектору присесть на один из узких диванов с прямой спинкой, между которыми стоял низенький столик со стаканами и напитками, а сама села напротив.
Мишель изучал свою собеседницу, пока она наливала ему виски. Несмотря на возраст, мадам Дюваль все еще была красива — таким женщинам и годы нипочем. Ее руки слегка дрожали, Мишель предположил, что это от волнения.
Встретившись с ней взглядом, он подумал, что не стоит торопить события, если хочет что-то узнать от нее.
— Не скрою, я согласилась вас принять вопреки своему желанию и только потому, что Жером попросил меня сделать это. Мне чрезвычайно тяжело вспоминать о Тома. Кроме того, я не понимаю, что вы ищете. Мне кажется, в свое время в расследовании ничего не было. А что вы думаете по этому поводу?
— Честно говоря, меня встревожили некоторые странные факты и совпадения. Поэтому прошу вас не обижаться, если вам что-то не понравится в моем рассказе, настолько это необычно и, пожалуй, сверхъестественно.
Она обратила на него удивленный взгляд:
— Продолжайте, вы меня очень заинтриговали.
— Несколько дней назад молодая девушка по имени Вероника Майар потеряла сознание в том же месте, где разбился ваш сын. С этого времени она говорит мужским голосом от имени духа, который утверждает, что он и есть Тома.
— Это безумие!
— Более того, он уверяет, что не кончал жизнь самоубийством, а умер насильственной смертью.
Элен Дюваль нервно засмеялась, но тут же взяла себя в руки и добавила ледяным голосом:
— Неужели полиция верит всем этим глупостям?
— Понимаю ваше удивление. Но этот инцидент стал косвенной причиной, побудившей меня заинтересоваться этим делом. Я изучил материалы расследования в жандармерии…
— Неужели вам разрешили их посмотреть?
— В этом нет ничего необычного, различные службы полиции всегда взаимодействуют.
— Ах вот как!
— Я изучил отчеты, просмотрел фотографии того времени и был удивлен некоторыми несовпадающими деталями. Например, я не понимаю, каким образом ваш сын, бросившись с моста, при падении на землю оказался в одних трусах и майке. Почему остальная одежда была разбросана вокруг него в полном беспорядке? И почему при таких обстоятельствах не произвели
Элен с отрешенным взглядом сделала глоток виски. Внезапно она расслабилась, ее руки перестали дрожать. Мишель подумал, что она выпила больше, чем следовало.
— А вы спросите это у жандармерии, — усмехнулась она.
— Обязательно спрошу. Но неужели вас это не шокировало?
— В момент трагедии у меня было полно других дел, чтобы еще интересоваться следствием. Это было огромное горе, понимаете, инспектор? Кстати, мой муж так и не смог этого пережить. Он скончался через несколько месяцев.
Мишель медленно потягивал виски и одновременно изучал комнату, он часто так делал во время допросов. С одной стороны, этот прием позволял ему застать собеседника врасплох, с другой — давал возможность лучше прочувствовать атмосферу. Вокруг высились этажерки, заставленные книгами, стены были облицованы деревянными панелями, поблескивал паркет. Все это придавало комнате уют и напомнило ему обстановку английского клуба.
Внимание Мишеля привлекли фотографии молодого человека, похожего на Тома. Тем не менее это был не он.
— Это Пьер, мой младший сын, — пояснила Элен Дюваль.
— А у вас нет фотографий Тома?
— Я не могу на них смотреть. Это слишком тяжело.
— Понимаю, — согласился Мишель, зажигая сигарету. — Расскажите, каким был ваш сын.
Элен отвела взгляд и стала крутить стакан в руках.
— Это был чудесный ребенок, безупречный, веселый, всегда готовый рассмеяться. К тому же он хорошо учился.
— У него было много друзей?
— Кто-то был, но я их плохо знала.
— А была ли у него подружка?
— Нет!
По тому, как Элен ответила, Мишель понял, что она лжет, но пока не стал акцентировать на этом внимание.
— Однако есть кое-что, что я не могу понять. Вы говорите, Тома был жизнерадостный, и в то же время он решил расстаться с жизнью. Признайте, это не совпадает с показаниями свидетелей, которые утверждали, что он находился в депрессии. Как если бы это была официальная версия…
— Предполагаю, что он вел свою игру. Некоторые считают смех маской отчаяния.
— Вы правы, но не обижайтесь, если я скажу, что меня такое объяснение не совсем убеждает.
— Знаете, мне все равно, — ответила Элен Дюваль, глядя ему прямо в глаза. — Мой сын умер, давайте оставим его в покое.
— Проблема в том, мадам, что ему, кажется, хочется совсем другого.
— Прошу вас, не начинайте снова рассказывать о привидениях…
— Да я верю в них не больше вашего! К тому же меня интересует совсем иное.
— Что же тогда?
— Правда, мадам.
Мадам Дюваль встала и нахмурилась, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена. Но Мишель невозмутимо продолжал пить виски.