Орлий клёкот. Книга первая
Шрифт:
У пловцов задача сложней. Они, подплыв по реке до пекарни, оглоушивают часового (охранял пекарню всегда один казак), затем, когда тот приходит в себя, принуждают провести их к крепости и вызвать охраняющего ворота часового. Вот тогда можно обоим — нож в горло. Простонет тогда один из пловцов филином, и перемахнет тридцатка джигитов через стену. Абсеитбек же поспешит с остальным отрядом к крепости.
Никто не уйдет от расплаты. Из офицерских спин нарежет Абсеитбек собственноручно ремни, а мастера сплетут из них крепкую камчу [3] . Так будет! Так хочет аллах!
3
Камча (казах.) — нагайка, плеть.
Уверенный в непогрешимости своего плана (сколько лет думано и передумано!), Абсеитбек вовсе не предполагал, что этого могут не хотеть казаки, что не спешат они расстаться с миром грешным и что станут драться они за свою жизнь.
Первая неприятность джигитов ждала у стен крепости: как раз на тех местах, где они намеревались тихо отсидеться до сигнала, бугрились густые кольца колючей проволоки с нанизанными консервными банками. Потяни, чтобы сбросить проволоку с обрыва, адский шум поднимется, весь гарнизон переполошит.
Не ведали того контрабандисты, что за стеной притаились казаки с досланными в патронники патронами. Не решился Богусловский выставить заслоны на воле, не так велик гарнизон, чтобы рисковать. Приказал по паре мотков проволоки раскидать в опасных местах. Ну а у казаков своя смекалка. Банок понанизали на проволоку. Отпадает нужда глаза пялить в темень, враз оповещение произойдет, стоит кому-либо дотронуться до проволоки.
Дремали казаки, уткнув носы в воротники полушубков романовских, коротая остаток ночи. Не опасались никакой внезапности налета. Джигиты же не знали, что предпринять для выполнения задуманного. Первые пятерки умостились с горем пополам перед препятствием, а что делать остальным? Тем, кто еще на дороге, проще. Ну а тем, кто уже полез вверх и теперь замер, вцепившись пальцами рук и ног в острые камни, как быть?! Долго так не проторчишь. Хоть бы сигнал поскорее от пловцов. Можно будет сбросить проволоку, тогда пусть шумит. Без стрельбы, верно, не обойдется, но иного выхода нет. Если спешно все сделать, казаки не успеют из казарм повыскочить.
А сигнал все не поступает. Тихо у бани и пекарни. Подозрительно долго длится эта непонятная тишина…
А кому подавать сигнал, если все пловцы, один за другим, прикончены шашками и сброшены обратно в реку. Далеко уж уплыли, за кордоном уж, должно быть.
Вот-вот рассветет. Абсеитбек нервничает, не зная, как поступить дальше. Он все определенней начинает понимать, что план его, мудрый, так долго вынашиваемый, рухнул, как ветхий, подъеденный солончаком глиняный дувал после затяжного дождя. Он ждал хотя бы выстрела либо крика, но только речка, не знавшая покоя, наполняла темноту тревожащим душу ворчанием.
Вот наконец раздался выстрел. За ним — другой, и вскипела перестрелка. Плохо это. Сонных ножами резать куда сподручней, но отступать Абсеитбек не намерен. Выхватил маузер:
— Велик аллах! Смерть неверным!
Почти бесшумно в войлочных чулках поскакали кони по дороге, словно большущая стая сов пластала в погоне за жертвой. Все ближе поворот, за которым то хирела, то вновь наливалась уверенной силой перестрелка. Абсеитбек стегал коня, не боясь, что тот может споткнуться и свернуть шею себе и ретивому хозяину. Одно желание владело сейчас «королем контрабандистов» — скорее к воротам крепости, скорее ворваться в нее! А что там происходило, он даже не задумывался.
А произошло то, чего защитники крепости вовсе не хотели. Один из горцев углядел лазейку в колючих витках и ловко пробрался к стене, не звякнув ни одной банкой. За ним пролезли еще двое. Кошки решили не перекидывать, а подсадить самого легкого. Так и поступили…
Подтянулся джигит на руках, осмотрел двор — ни души. А казаков, в дреме к стене притулившихся, не видно ему: толстая стена. Перевалился через нее — и вниз. Казакам на головы. Смахнуло с них дрему одним махом. Джигит успел всего один раз выстрелить, смяли его, бедолагу, и порешили, мстя за пораненного сотоварища. И тут же к амбразурам было, только вышло не так, как мыслили казаки. Те двое, что под стеной остались, быстро отпугнули казаков от амбразур. Сунет джигит маузер в амбразуру на миг, глядишь — в плече у казака дырка. Пока казаки смекали, как да что, горцы проволоку сбросили вниз — и к стене. Толку, правда, немного от этого, кошки не перебросишь через нее, но десяток амбразур заблокировано.
В других местах тоже бой идет. Там поначалу вражье племя не пробралось еще под стены. Прижали казаки налетчиков к камням, не дают головы поднять. Только и горцы не лыком шиты. Бросили кошки в гущу проволоки, концы веревок вниз — и: «Тяни!» А потом рывок — и под защитой стены. Богусловский уже жалел, что не выставил засады за стеной. Посчитал это своей ошибкой. Оставалось теперь одно: удержать во что бы то ни стало баню и пекарню, а как только рассветет, оттуда поснимать карабинами осадивших стену контрабандистов. Между двух огней они окажутся.
Абсеитбек тоже наконец понял, что рассвет станет союзником защитников крепости, если не отбить у них дома на берегу реки. А захватишь дома, все станет просто. Водопровод перерезать и спокойно ждать, пока не поднимется белый флаг над воротами крепости. Пусть на некоторое время хватит дров, чтобы топить снег, а дальше что? Помощи казакам не дождаться. Не то время. Дозоры, однако, придется на всякий случай выставить и на дороге, и на тропе. Есть удобные для этого места. Змея не проползет.
Вылетела из-за поворота лавина, похожая в темноте на многоголового призрачного дракона, появляющегося прямо из камня. Жуткая картина. Летит почти беззвучно чудище, летит быстро, сейчас навалится — и конец. А у страха, известное дело, глаза велики. Не выдержали у кого-то из казаков нервы, нажал на спусковой крючок, и враз подхватили трусливый почин остальные, забухали вразнобой карабины, зататакал басовито пулемет.
Рано. Очень рано. Всего-то и осталось на дороге десяток коней, а их всадники укрылись за камнями на берегу реки — целы и невредимы. Все остальные успели ускакать за скалу.
Ловкие в схватках с мелкими группами нарушителей границы, казаки допускали одну ошибку за другой. Подпустить бы лаву поближе, сбить бы скачущих впереди коней, чтобы осадить атаку, а уж потом по всадникам ударить поприцельней. Взводный Костюков передал по цепи, чтобы при новой атаке без команды не стрелять, поближе, дескать, подпускать. Но не ведал того Костюков, что Абсеитбек по-иному бой планирует. Ползут ящерицами десятка два джигитов меж прибрежных валунов — к тем, что затаились вблизи пограничников. Так тихо ползут, что себя не слышат. И еще десяток джигитов маузеры и патроны, как можно больше, в халаты закручивают и к головам привязывают. Им Абсеитбек приказал проплыть вниз по реке и ударить казакам в спину. Бурдюков, верно, не хватает на каждого, но можно и двоим за один держаться.
Абсеитбек так рассчитывал: казаки на дорогу глаза пялят, по реке можно проплыть незаметно, особенно если взять ближе к противоположному берегу.
По его и получилось. Казаки не заметили водного десанта, они ждали новой конной атаки по дороге и нервничали оттого, что долго ее нет.
«Подлость готовит Абсеитбек, не иначе, — думал Костюков. — Может, меж камнями по-пластунски подберутся?..»
Прислушался. Ничего, кроме речного шума. Но нет, стоп: клацнул камушек. Еще клацнул. Ну теперь ясно. И прошелестела по цепи команда: