Орлы капитана Людова

Панов Николай Николаевич

— Я русская, — сказала женщина глубоким, испуганным голосом и прижала руки к груди. — Помогите, ради бога, я русская…

Легким движением, как-то не соответствовавшим его массивной фигуре, англичанин шагнул на крыло. Женщина отшатнулась.

— Вы-то как оказались здесь? — спросил Агеев.

Англичанин мягко и бережно взял незнакомку за локоть, помог выбраться из кабины. Бросил ей вполголоса несколько добродушно-недоумевающих слов.

— Я не понимаю, что он говорит. — Губы женщины снова задрожали, сухо блестели огромные глаза.

Летчик

все еще поддерживал ее под локоть.

— Как вы попали на этот самолет? Откуда он взял вас? — спросил Агеев.

— Он даже не знал, что я в его самолете, — быстро произнесла женщина.

— Не знал, что вы в его самолете? — только и мог повторить Агеев.

— Это случай, это только счастливый случай, — почти шептала незнакомка. — Когда он сел недалеко от бараков, я пряталась в скалах. Слышу — шум мотора, опускается самолет. Летчик выбрался из кабины, ушел, за скалы. Смотрю — английские цвета на хвосте. Такие самолеты нас бомбили в дороге. Что мне было делать? Все равно погибать! Подкралась, забилась в хвост. Лежу. Слышу — снова загремел мотор, все зашаталось, меня стало бить о стенки. Потом перестало. Потом опять бросило… Самолет опустился… — Шепот женщины стал совсем беззвучным.

— Кто вы такая? — отрывисто спросил Агеев. Женщина молчала, стиснув бледные губы, будто не поняла вопроса.

— Кто вы такая, как ваша фамилия? — повторил Агеев.

— Я… — Она переводила с Агеева на летчика огромные светлые глаза. — Я жена советского офицера, он служит на Севере… Медведев…

— Вы жена старшего лейтенанта Медведева? — почти вскрикнул Агеев. Обычная выдержка изменила ему.

— Да, я жена Медведева, — повторила женщина как эхо.

Она зашаталась. Боцман бережно подхватил ее, опустил на камни. Она была необычайно легка, с тонкой морщинистой шеей, с ввалившимися щеками.

— Хэв сэм дринк! [17] — сказал заботливо англичанин. Развинтил висевшую на поясе фляжку, большой ладонью приподнял голову женщины, влил ей в рот несколько капель. Она проглотила, закашлялась, оттолкнула флягу. Села, опершись худыми руками о камни.

— Уведите меня! — умоляюще посмотрела она на Агеева. — Они нагонят, убьют вас, меня будут мучить снова…

17

Выпейте немного! (англ.).

Летчик быстро заговорил. Боцман вслушивался изо всех сил. Ждал услышать, как попала в самолет эта женщина — жена старшего лейтенанта.

Но летчик говорил совсем о другом: он тоже торопил идти.

— Джермэн, джермэн! [18] — произнес он несколько раз, указывая на скалы.

— Идти-то вы можете? — с сомнением взглянул на женщину Агеев.

— Я могу идти, я могу! — вскрикнула она.

Вскочила, пошатнулась, запахивая халат на груди.

18

Немцы, немцы! (англ.).

Это был именно халат — из грубой дырявой холстины.

Напряженный свет излучали ее широко открытые глаза.

«Никогда не видел раньше таких глаз, — рассказывал потом Агеев. — Прямо они меня по сердцу резанули…»

Да, положение становилось невероятным, как в сказке. Он приведет на пост не только летчика, приведет жену командира. Такое совпадение! Кому-нибудь рассказать — засмеют, скажут: «Трави до жвака галса!»

— Ну что же, идти так идти! — сказал наконец боцман.

Но он решил возвращаться не прежней дорогой. Повернул к берегу фиорда, неловко подхватив женщину под руку. Она торопилась, скользя по камням. Англичанин шел размашистым твердым шагом.

Из-за скал доносился шелест волн. Они вышли к синей, вскипающей пенными барашками воде за лаковой, черной линией камней. Туман рассеялся, светило высоко поднявшееся солнце, блестело на серой скорлупе раковин, на мокрой морской траве, опутавшей камни.

В одном месте осушка вдавалась глубоко в берег. Здесь море в час прилива билось, видно, в самое подножие отвесных утесов. Летчик стал огибать мокрые камни.

— Хелло! — окликнул Агеев. Летчик оглянулся.

— Прямо! — Агеев искал нужные английские слова. — Стрэйт эхед!

Уже начинался прилив, небольшие волны, белеющие пеной, набегали все ближе. Агеев сделал знак идти прямо по обнаженному дну водной излучины.

Но теперь летчик потерял, казалось, способность понимать разведчика. Пошел, тщательно огибая излучину, карабкаясь по скалам.

— Ну, мистер, если боишься ноги промочить, нам с тобой не по пути, — пробормотал Агеев.

Отпустил руку женщины, взял своими сильными пальцами летчика за предплечье. Повел его, слегка сопротивлявшегося, прямо по мокрым камням. Женщина шла следом.

— Так-то лучше. — Боцман выпустил руку летчика. — А теперь прибавить шагу надо. Вода зажила, как мы говорим — по-поморски…

Он почти бежал по неглубокой впадине вдоль отвесного темного утеса.

Волны плескались все ближе, они почти прижали трех пешеходов к камням. Казалось, сейчас ударят под ноги — придется идти уже по воде…

— Вот и порядок! — сказал наконец Агеев.

Он ухватился за выступ утеса, подтянулся, поднялся на выступ. Подхватил женщину, поставил рядом с собой.

Брызги волн хлестнули по мохнатым унтам летчика. Англичанин подтянулся тоже, встал рядом с Агеевым, с улыбкой глядя вниз.

В излучине, которую только что пересекли, плескались темно-синие беспокойные волны, пузыри пены лопались на камнях.

— Олл райт! — сказал летчик.

— То-то — «олл-райт!» — ответил боцман.