Оружие скальда
Шрифт:
— Если у кого-то хватит смелости подойти к такому быку с ножом, то отчего же нет? — ответил квитт. — Но я бы не пошел, хоть дай мне за это две марки серебра. Он растопчет любого, как былинку.
— И сожрет! — добавил кто-то.
Стоило представить себя рядом с одним из этих быков, как по спине пробегала морозная дрожь — растопчет и не заметит.
— Еще поглядим, кто кого сожрет! — отозвался Ормкель. Его задевали всякие, даже шутливые сомнения в его доблести. — Я не говорю про девок, которые лезут куда не надо, а мужчина с хорошим клинком справится и не с такой зверюгой!
— А потом по нем поставят славный поминальный камень! — насмешливо подхватила Ингитора, даже и не подумав
— Пойдемте-ка спать! — сказал Эвар. — Нам завтра придется идти в лес искать новый руль. А в эти леса лучше ходить со свежей головой.
Ингитора уже не слушала мужчин. На память ей пришел Эгвальд. Может быть, и он ночевал здесь неподалеку. Может быть, и он смотрел ночью на эти шевелящиеся спины, стоя на том же самом месте, где она стоит сейчас. О чем он думал тогда? Ингиторе хотелось, чтобы он думал о ней. И обещанные стихи о виденном чуде не складывались в ее мыслях.
Ночью кто-то вдруг осторожно тронул Ингитору за плечо. Она не привыкла спать на земле, поэтому сон ее был чуток и она сразу проснулась. Небо было темно-серым, указывая на то, что большая часть ночи уже позади. Над ней склонился Хальт.
— Что такое? — тревожно прошептала она.
Хальт приложил палец к губам.
— Пойдем со мной, флинна, я покажу тебе кое-что занятное! — прошептал он в ответ. — Не буди никого.
Ингитора поднялась, оправила волосы, торопливо обулась. Было очень холодно, луна скрылась, но с неба сочился мягкий сумеречный свет. Можно было разглядеть горные цепи Квиттинга, шумящее море.
— Идем! — Хальт поманил ее за собой туда же, где они были вчера, — на холм.
Ингитора пошла за ним. Море черных бычьих спин все так же волновалось внизу, подтверждая, что вчерашнее зрелище вовсе не было сном. Но теперь быки беспокоились, двигались быстрее, рыли землю копытами. Иногда один или другой поднимал голову, увенчанную тяжелыми круто изогнутыми рогами, и над долиной разливался тягучий, глухой и протяжный рев, похожий на голос бури. Ингитора дрожала от предутреннего холода и от тревожного возбуждения. Вчера, ночью, под золотым светом луны, зрелище морских стад казалось волшебным, сказочным, это было любопытно и совсем не страшно. Но сейчас, в трезвом сером свете наступающего рассвета, вид чудовищных быков ужасал. Слишком ясно это зрелище говорило о том, куда они попали!
На вершине холма Хальт остановился и взял Ингитору за руку.
— Нам лучше сесть на землю, — приглушенным голосом сказал он. — А не то нас увидят. Я не знаю, что тогда будет, но боюсь, что ничего хорошего.
— Кто нас увидит? — прошептала она, дрожа и послушно садясь на землю рядом с альвом.
— Хорошо, что у тебя зеленый плащ, — прошептал Хальт в ответ. — Они не очень-то хорошо видят на земле.
— Да кто?
— Тссс! — Хальт кивнул ей на море.
Ингитора глянула и сама себе зажала рот, чтобы не кричать от ужаса. В призрачном рассветном свете она увидела, как из морских глубин поднимаются две огромные фигуры. Сначала она видела головы с длинными, спутанными черными волосами, грубые лица с большими, слабо светящимися зелеными глазами. Вот показались плечи — великаны широким шагом приближались к берегу. Ингиторе захотелось лечь на землю и закрыть голову краем плаща.
— Не бойся! — чуть слышно шепнул ей Хальт. — Они сюда не смотрят! Они считают быков. Это дочери Эгира. Они всегда выходят по две. Я не знаю их имен.
Ингитора застыла. Великанши были уже на берегу и широко махали сильными руками, загоняя черных быков в море. От их движений поднимался соленый ветер, полный густым запахом морских водорослей, из которых были сотканы их широкие свободные одежды. Великанши тяжело ступали, и Ингитора чувствовала, как земля слабо содрогается. Взрослый мужчина едва достал бы до колен каждой из них. С их густых волос текла вода, вся долина была мокрой. Всплеск и Волна, Бурун и Прибой — мореходы часто упоминали дочерей Эгира в своих стихах, и сама Ингитора тоже. Но теперь она не думала, что хоть раз наберется духа назвать их имена. Эти две огромные фигуры на равнине, по колено в черном шевелящемся стаде, казались ей страшным сном.
Черные быки Ньёрда один за другим бежали с берега в море и пропадали, их черные блестящие спины сливались с темной водой и исчезали в волнах. Дольше всего были видны белые кончики рогов, но и они вдруг становились клочками морской пены. Последний бык замешкался, одна из великанш схватила его за рога и со смехом швырнула в воду. Следом за стадом великанши вступили в море. Заходя все глубже, они били руками по воде, подгоняя в стойла свои неисчислимые стада. Вот их головы скрылись вдали от берега, и все пропало. Только буруны ходили там, и Ингиторе мерещились гривы их чёрных волос, колеблемые волнами. На прибрежном песке глубоко отпечатались следы от сотен огромных копыт. Но волны прилива жадно лизали берег, смывая следы. Скоро все исчезнет. А трава, до земли съеденная в пустой долине, с первыми же лучами солнца оживет и потянется к свету.
Вернувшись на стоянку, Ингитора больше не легла — она не смогла бы заснуть, ее била дрожь. Это был вовсе не тот мир, который открывал ей Хальт. Темный мир морских глубин был холоден и страшен. Теперь она боялась оглянуться на море, не хотела даже думать о том, что вскоре им придется плыть дальше, довериться стихии, где хозяйки — эти чудовищные великанши.
Хальт сбросил с лица капюшон и улыбнулся ей. Но Ингитора не смогла ответить на его улыбку. Это он научил ее видеть то, что недоступно другим, и ощущать небывалое острее и ярче, чем живой мир вокруг. И если она когда-нибудь сойдет с ума, в этом тоже будет виноват хромой альв.
Наутро почти все мужчины, доев остатки хлеба, отправились в лес. Они звали с собой и Ингитору, но она отказалась, сказав, что не выспалась и лучше посидит возле корабля. После того, что она видела перед рассветом, весь полуостров казался ей страшным, полным таинственных и враждебных сил. Площадка берега между Ньёрдовыми Лугами и темнеющим бором была ей уже привычна, хоть немного обжита, и здесь казалось безопаснее.
Только однажды Хальту удалось выманить ее на пригорок, где краснели россыпи перезрелой земляники. Увидев полянку, Ингитора ахнула. Крупные багровые ягоды с желтыми крапинками семян усеивали землю так густо, что из-под них было едва видно листья.Опустившись на колени, Ингитора стала торопливо собирать ягоды и отправлять их в рот. Она была голодна,а дочь богатого хельда не привыкла к голоду. За завтраком ей досталось совсем немного хлеба, и другой еды не ожидалось до тех пор, пока мужчины не вернутся с охоты и не принесут какой-нибудь дичи.
— Хочешь? — Через некоторое время она вспомнила о Хальте и протянула ему несколько крупных ягод на ладони.
Хромой альв сидел на земле среди земляничных листьев и с усмешкой наблюдал за ней. Сейчас его лицо снова было правильно и красиво, плечи развернулись, голова поднялась. Он как будто сбросил с себя уродливый облик старого раба, как тесную бедную одежду, и отдыхал от нее. И Ингиторе вдруг стало опять так хорошо и спокойно рядом с ним, тревожные впечатления от тяжелого пути, шторма, Ньёрдовых быков, дочерей Эгира и неизвестности впереди растаяли. Она почувствовала себя дома на этой поляне.