Оружие Возмездия
Шрифт:
— Виноват, тарщ ктан. Оператор! Верчич! Не спать!
— Цыц, слага. Внимание! Пошла!
Бзз… Жжж… Хрясь!
— Верчич, ты стопор!
— Задолбал! Не говори мне под руку! Я сейчас не ту кнопку нажму, людям руки отдавит. Ты сидишь там, лыбишься?! Вот и сиди!
— Гы-гы-гы… Сам сидишь, лыбишься.
— Я тут по делу сижу. У меня пульт.
— Сам ты пульт.
Жжж… Хлоп!
— Ускорить готовность!
— Вася, мать твою, ты прямо как сержант в учебке. "Ускорить готовность", сам-то хоть понимаешь, что говоришь?
— Заряжающие, ушли с брони!
Бум-бум-бум.
— Заряжай!
Жжж… Чпок! Хлоп! Бздынь!
…И так мы суетились, пока
— Хватит, — сказал он. — Верчич и Кононенко! Останетесь тут. Вдруг кто-нибудь шибко умный явится грабить нашу огневую. Скажете, что здесь ББМ стреляет. Если это не поможет, в драку не лезьте. Прыгайте в машину, дуйте полным ходом в лагерь, и там доложите. Пока отдыхайте, мы вам обед сюда привезем. Вася! Зачехляйте казенную часть, поехали обедать.
Мы зачехлили миномет и заняли места на броне. Верчич заботливо вручил капитану Масякину подушку, чтобы мягче было сидеть на командирской башенке. Масякин снял фуражку, надел шлемофон, огляделся, проверяя, цепко ли мы держимся, не свалится ли кто на ходу. И сказал: "Поехали".
Манеру ездить на броне наши офицеры привезли из Афганистана. "Тюльпаны" и "Пионы" редко оказывались там, где по ним стреляют, а вот там, где взрываются на минах — частенько. Конечно мы умели ездить по-боевому, нам специально показывали, что это за счастье: трястить в глухой бронированной коробке, света белого не видя, колотясь обо все углы и обалдевая от грохота (с тех пор я очень уважаю шлемофон). Поэтому при малейшей возможности мы выбирались наверх.
Это было просто здорово. Гусеничная машина, когда хорошо разгонится, идет по бездорожью как на лыжах. Главное видеть, что впереди, и предугадывать действия механика — тогда удовольствия море. Мы очень любили кататься на минометах и кашээмках.
Юлдашев плавно тронул миномет, вывел его на дорогу и покатил, набирая скорость.
Дорога — просто две колеи — шла сначала по ровной степи, а потом ныряла в барханы, вздымавшиеся метра на два по обе стороны. Длиннющий каньон тянулся до самого лагеря.
В этот каньон и выскочил откуда-то слева ГАЗ-66.
С полным кузовом тех самых десантников.
И началось.
Десант, как известно, крут. Круче десанта только морпехи — у них форма черная. Круче морпехов только спецназ, потому что это вообще прирожденные убийцы. Но на самом деле круче всех простой русский матрос: он ходит в ботинках, а мы носим сапоги, как дураки какие-то. Свои понятия о крутизне у "краснопогонников": для них "мазуты", то есть чернопогонники, существа второго сорта. А солдаты и сержанты ВВС? Ты, может, два года дерьмо черпал, зато — в авиации! А "караул спецсопровождения", что охраняет мобильные ракетные комплексы и должен, едва заподозрив неладное, стрелять боевыми?.. А ребята из фельдъегерско-почтовой службы, к машине которых вообще подходить нельзя, иначе они просто обязаны убить тебя на фиг?..
А если ты, скажем, танкист?
Или снайпер?
Или умелый сержант пехоты, силами одного отделения способный насмерть примучить танк во чистом поле, отловить по кустам воображалу-снайпера и утопить в луже самого водоплавающего матроса?
Кто не уважает пограничников? Трудно найти служивого, который не уважал бы пограничников. Но когда все примут на грудь по полбанки, может так оказаться, что подводники круче. А саперы еще круче. А кавалерист из "голицынского полка" вообще гусар летучий. А кто "зону" охранял, тот знает, почем фунт лиха. А слабо два года в стройбате выдержать?!.. И так до бесконечности.
Разобраться в этой путаной табели о рангах невозможно. Все в той или иной степени действительно крутые. Всех с первого дня службы накачивают: вы особенные, вы лучшие, вы никого не боитесь. Если у бойца есть мозги, это пойдет ему на пользу. Он сопоставит "накачку" с реальностью, увидит, в чем сила его воинской профессии, а где слабые места — и станет взаправду крут.
Если у бойца нет мозгов, дело плохо.
К сожалению, боец без мозгов — весьма распространенное явление.
Как бы вам так объяснить популярно, чтобы не обидеть десантников, танкистов, погранцов, матросов, а особенно моего друга литературоведа Женю Х., который десантник и пограничник одновременно… К слову, возьмем литературу. Мы с Женей публикуемся оба лет с четырнадцати. Успешно зарабатываем этим на жизнь. Но мы не считаем себя лучше вас оттого, что делаем тексты, а вы, менеджеры хреновы (торгаши несчастные, охранники фиговы и прочие системные администраторы), двух слов не можете связать и "значок" пишете через "ё". Мало ли, кто чем занимается. Важна не сама профессия, а то, насколько ты в ней хорош. Тем не менее, мы регулярно встречаем авторов, заявляющих "Я — писатель!" и глядящих такими орлами, будто "писатель" это Человек С Большой Буквы Пэ. Вы, может, удивитесь, но в России писателей как грязи, десятки тысяч (!), и они издают тонны макулатуры. Одних фантастических романов в год выходит до тысячи (из них читать имеет смысл полсотни, не бльше). Что теперь, всю эту ораву писателей — в задницу целовать? Нет, конечно, их оценивают по качеству текста. Хорошо пишешь — молодец. Плохо — молчи в тряпочку. Простой дворник куда ценнее для Родины, чем ты, никчемный бумагомарака.
Заявляю ответственно: безмозглых писателей в процентном отношении ровно столько же, сколько безмозглых артиллеристов. Дураки вообще распределяются по миру ровненько, их везде примерно одинаковый процент, от помойки до Кремля. Что характерно, и на помойке, и в Кремле дольше продержится самый хитрый дурак, вот и вся арифметика. Ну, и высшее образование маскирует природную дурость.
Конечно, есть места, где дуракам живется вольготнее, где им легче выбиться в люди, и где они, соответственно, заметнее. Чего греха таить, одно из таких мест — армия.
Поэтому в армии выпячивание своих несуществующих достоинств цветет махровым цветом. Только в Вооруженных Силах можно услышать гордое: "Мы — смертники!". Это значит, мы — лучшие. Со "смертничеством" в армии носятся как с писаной торбой. Просто какой-то языческий культ. Чем меньше твое подразделение должно, по штабным расчетам, жить в бою, тем ты круче. Ходишь гордый и всем твердишь: я — смертник, уважайте меня! Не раз, слушая подобную трепологию, я думал: тогда настоящим русским воинам положено кидаться под натовские танки и грызть зубами гусеницы. А мы, значит, со своей фигней массового поражения — лохи и трусы. Никаких шансов помереть героями.
Что еще можно подумать, если наезд десантника на артиллериста обычно подразумевает: я же в натуре камикадзе, а ты кто?..
А я парень из ББМ. Я авианосец утопить могу, если он случайно в Днепр заплывет. Моя мина взлетает так высоко, что пугаются самолеты. Но я уважаю прицепных артиллеристов — знаю, в каких зверских условиях они трудятся на полгоне. И ракетчиков уважаю, у них работа страшная, не дай бог топливо прольется. А еще я однажды случайно видел издали пехоту и запомнил, у кого действительно служба смерти подобна. И я уважаю десантников — хотя бы за то, что прыгают с парашютом, — только пусть будут поскромнее. Мало ли, что их научили убивать людей голыми руками. Это еще не повод задирать нос и гнуть пальцы в сторону Бригады Большой Мощности.