Оружие возмездия
Шрифт:
— Пограничные заслоны мы смяли, даже не заметив их, — без осбого хвастовства, просто сообщая то, что было в действительности, сказал фолгеркский рыцарь. — Эльфы бросились бежать, преследуемые нашей конницей. Сам я ходил тогда во главе полусотни, и с нами еще было столько же конных лучников. Не чета эльфийским, конечно, но эти парни нам здорово помогали, и не раз. Так вот, несколько раз мы настигали отступавших эльфов, и тогда уж рубка шла до тех пор, пока не погибал последний Перворожденный. Мы тоже теряли бойцов, ведь эльфы дрались, как демоны, если оказывались в кольце, — с явным восхищением произнес виконт. — Ни один не сдался в плен, предпочитая собственной рукой перерезать себе глотку.
Ратхар внимательно слушал рассказ, порой лишь кивая, и не смея перебивать своего спутника. Виконт умолк, жуя кусок черствого хлеба из их скромных припасов, запил его водой и затем продолжил:
— Так продолжалось, покуда мы не вышли к Тилле,
— Стоило ли продолжать войну, — лениво спросил Ратхар, которому, на самом деле, было безразлично, что думали и делали фолгеркские полководцы, да и сам король. Наемник понимал только, что нет ничего глупее, чем воевать с эльфами в их родных лесах, где на стороне Перворожденных станет сражаться каждый кустик, каждое деревце, и где их странная магия имеет особую силу. — Вы получили выход к морю, осадили порт, отогнали эльфов на север, и что дальше?
— Больно ты много понимаешь в стратегии, — буркнул недовольно Бальг, уязвленный тем, что кто-то посмел усомниться в воле едва ли не самого короля, но затем невесело вздохнул, признавая правоту собеседника: — Да, если бы спросили нас, простых солдат и младших командиров, которые сами шагали под эльфийские стрелы, грудью напарываясь на их пики и мечи, мы бы так и сказали, да только первые успехи вскружили головы нашим генералам. Армии рванули дальше, преследуя эльфов, которые еще раз попытались задержать нас, но вновь были разбиты, хотя и королевское войско понесло огромные потери. Наши стратеги забыли, где и с кем они воюют, и случилось то, чего следовало ожидать, и о чем все они вдруг разом забыли, уверовав в собственное могущество.
Ратхар примерно представлял, каков мог быть ответ Перворожденных на вторжение людей, столь победоносно рвавшихся в самое сердце их лесов, и слова Бальга подтвердили догадки наемника, который вовсе не был несведущ в искусстве тактики, да и историю былых войн знал весьма неплохо. Так было сотни лет назад, и повторялось ныне, словно люди были не способны хоть немного учиться на ошибках своих предков. В то время, когда клинья рыцарской конницы и тьма наемной пехоты рвалась к самой столице И’Лиара, началось то, в чем эльфы поднаторели еще со времен, когда они терпели одно поражение за другим от воинства Эссара — партизанская война.
Изначально не признававшие тяжелой пехоты и считавшие уделом труса сражаться в громоздких доспехах, эльфы часто расступались перед закованными в сталь шеренгами имперских легионов, сметавшими все на своем пути, предоставляя людям возможность на некоторое время поверить в свою победу. Но, уступив без боя мощи эссарской пехоты в открытом бою, Перворожденные наносили затем удары туда, где их не ждали, и где некому было дать им отпор.
Летучие отряды эльфийских лучников, стремительные и совершенно неуловимые под покровом леса, укрывавшего и оберегавшего своих любимых детей от любой опасности, громили обозы, перехватывали вражеские отряды, удалившиеся на большое расстояние от главных сил, нападали на оставшиеся за спиной эссарского воинства поселения, вырезая подчистую всех жителей, не взирая на то, старик ли был перед ними, женщина или едва научившийся ходить ребенок. Да, после этого легионеры сражались еще яростнее, но все же их напора не хватало для полной победы, тем более что эльфы крайне редко принимали бой по правилам и на условиях людей, предпочитая на вторжения отвечать малой войной, в которой совсем немного проливалось крови воинов, но гибли их семьи, лишившиеся защиты. И в результате могучая Империя, раскинувшаяся от покрытых вечными льдами гор на севере до бескрайних равнин, позднее занятых корханцами и вечнозеленых лесов на юге, Империя, не знавшая дотоле поражений, отступила. Эльфы лишились многих исконных владений, но сохранили свой народ. И затем уже, когда колосс, созданный людьми, пал, не под ударами могучего врага, а из-за того, что люди так и не смогли поделить власть, которую каждый хотел получить всю и без остатка, настал час возмездия. Еще много лет подряд пылали деревни и города, и лилась кровь людей, погибавших под стрелами и клинками Перворожденных, возжелавших восстановить свою силу и вернуть себе былое могущество. Тогда эльфы многое переняли и от людей, ибо в наступательной войне им было выгоднее пользоваться теми же методами. Так, у них появилась тяжелая пехота, ставшая с годами решающей силой на поле боя, хотя по традиции большая часть воинов была легковооруженными лучниками, а также у Перворожденных возникла и кавалерия. Правда, всадники никогда не считались важной частью армии, но и они многое делали для достижения победы. И хотя люди, ценой большой крови, сумели обуздать ярость Перворожденных,
И ныне воспоминания воплотились в реальность. Каждый день с юга, от самой границы с Фолгерком в лагерь короля прибывали гонцы с известиями о нападениях эльфов на поселения, а также до ставки Ирвана несколько раз удавалось добраться чудом выжившим воинам, сопровождавшим обозы, следовавшие к главным силам с припасами. Они рассказывали о засадах, устроенных Перворожденными, в которых от рук нескольких десятков лучников, укрытых под сенью вековых чащоб, погибали сотни солдат-людей, оказавшихся, несмотря на свое оружие и выучку, бессильными перед невидимым и неслышимым противником, разившим точно и без пощады.
Эльфы, буквально слившись с лесом, играючи расстреливали метавшихся по дорогам людей, точно мишени на стрельбище. Фолгеркцы пытались сойтись с противником накоротке, отважно бросаясь в дебри, но лишь натыкались на мастерски устроенные засады. Теряя в каждой такой стычке от силы по полдюжины своих воинов, Перворожденные с легкостью истребляли при этом целые сотни фолгеркских солдат, не оставляя тем ни единого шанса выжить в смертельной западне.
— Армия как раз приближалась к эльфийской столице, когда мой отряд направили на юг, охранять тылы, — рассказывал Бальг. — В тот время я уже командовал полной сотней всадников, до нас все же добралось пополнение. Но что могут сделать тяжеловооруженные кавалеристы против затаившихся в лесу эльфов, которые дадут залп, а затем будто в воздухе растворяются? Наши мудрые военачальники просто не знали, как защитить тыл войска, как прикрыть наши исконные земли от их рейдовых отрядов, вот и не нашли ничего лучше, чем послать конницу. Правда, кое-что нам удалось. Пару раз длинноухие устраивали нашему отряду засады, подстерегая на лесных дорогах или на бивуаке. Думали, всадники только и знают, что таранный удар, лоб в лоб, а другому бою, тем более, в лесу, не обучены! — Виконт довольно усмехнулся, вспоминая о своих победах. — Мы тогда старались как можно быстрее сойтись с ними вплотную, и уж когда подбирались к эльфам поближе, устраивали им форменную мясорубку, приканчивая всякого, кто не успел скрыться.
— Правда, что они нападали на ваши селения у границы? — спросил наемник, когда рыцарь замолчал на мгновение, делая глоток воды. — Мне довелось услышать о том, что эльфы не единожды уже устраивали вылазки в Фолгерк.
— Одну разоренную деревню я видел своими глазами, — от неприятных, должно быть, воспоминаний, Бальг скривился, как от приступа боли. — Эти твари пришли на рассвете, взяли поселок, всего дворов тридцать, в кольцо, а часть их воинов вошла в само селение. Они, верно, шли от дома к дому, вырезая еще спавших людей. Кое-кто пытался отбиться от них, многие бросились искать спасения в лесу. Они бежали через пашню, и лучники Перворожденных били этих несчастных, как соломенные чучела на стрельбище.
Виконт говорил ничего не выражающим голосом, но на скулах его играли желваки, и в глазах разгорался огонек неподдельной ненависти.
— Когда мы добрались до этого селения, огромное поле было усеяно трупами женщин и детей, — уставившись куда-то в пустоту, произнес рыцарь. — Они пытались спастись, пока мужчины, вооружившись, кто чем, сдерживали эльфов, полагая, что все они ворвались в село. С той поры я уже не думаю о том, что наш король был неправ, развязав эту войну. Вся эта политика — не мое дело, но отныне я сражаюсь за тех маленьких детей, которых эльфийские ублюдки пришпиливали стрелами к земле, за изрубленных на куски стариков, которые были слишком слабы, чтобы бежать, за женщин, которым вспарывали утробы, убивая еще не родившихся детей, словно боясь в будущем их мести.
Мужчины некоторое время молчали, ибо трудно было подобрать слова после сказанного Бальгом. Ратхар, будучи лет на десять старше виконта, для которого нынешняя кампания была первым большим походом, за свою жизнь видел несчетное количество войн, тоже припоминая нечто подобное. И наемник знал, что, единожды увидев такую картину, настоящие воины не остановятся, пока не истребят всех врагов, повинных в этом, либо покуда удачный удар не оборвет их собственную жизнь.
— В это время наш король как раз осадил столицу, — наконец прервал молчание Бальг. — Говорят, штурмовали чуть не каждый день, положили под стенами тьму воинов, но проклятые эльфы так и не сдались. Возможно, нам не хватило упорства, или просто воинов под стены их крепости пришло чуть меньше, чем требовалось. Так или иначе, но король отступил, как раз тогда, когда с севера на помощь осажденным эльфам выдвинулись свежие отряды. Наши потери были слишком велики, чтобы принять бой, и командиры сочли за лучшее отходить на юг, на соединение с выступившими из Фолгерка резервами. Однако получилось так, что только что занятый нашими войсками Хел’Лиан оказался почти отрезан от основных сил, лишь по морю получая припасы и немногочисленные подкрепления.