Оружие юга
Шрифт:
"Пусть наши две страны долго будут сосуществовать в духе мирных отношений друг с другом," - сказал Ли.
"Я также надеюсь на сохранения мира между нами, генерал Ли," - сказал Грант. Ли подавил неудовольствие. Даже сейчас, федеральные лидеры по-прежнему неохотно признают Конфедерацию как независимую страну. И продолжил: "Мы завтра же двинемся в Вирджинию. Мои благодарности вашим инженеров за то, что они так быстро и грамотно отремонтировали столь длинный мост.".
"Мне жаль, что армия Вирджинии не может уйти сразу," - сказал Грант, - "Это правда, сэр. Мы бы расчистили вам путь раньше, но…"
"Но вы громили укрепления на той стороне Потомака и снимали там все вооружение,
Ли оглянулся на Белый дом, интересуясь, выйдет ли президент Линкольн принять участие в церемонии. Но Линкольн, с того самого дня, как Вашингтон пал, оставался внутри. Ходили слухи, что его меланхолия была настолько сильна, что он ни с кем не разговаривал и сидел один целыми днями в темной комнате. Ли знал, что слухи лгали. Федеральные служащие так и шныряли туда-сюда из Белого дома в любое время дня и ночи. И это было хорошо. Не менее Конфедерации, Соединенные Штаты нуждались в сильной руке, чтобы управлять страной после войны. Но сейчас боль утраты была слишком велика, чтобы Линкольн появлялся на людях в столице, пока южане не ушли.
"Хороший день сегодня для вас, генерал Грант." Ли протянул руку. Грант пожал ее. Его пожатие было твердым и уверенным, хотя и чересчур сильным. Ли кивнул оркестру Конфедерации. Они вновь заиграли "Дикси". Грант повернулся к флагу Конфедерации и снял черную фетровую шляпу. "Благодарю вас, сэр", - сказал Ли, довольный, что по крайней мере хоть Грант публично приветствовал их стяг.
"Если это делается, то должно быть сделано должным образом," - сказал Грант, вторя Линкольну. "В душе мне хотелось бы совсем другого."
Федеральный оркестр начал "Звездное знамя". Ли сразу же снял шляпу в знак приветствия флагу, который когда-то был и его собственным. Офицеры Конфедерации, которые носили шляпы, поддержали своего лидера. Почти все из них служили в старой армии под этим флагом. Многие из них воевали и в Мексике и против индейцев, как и офицеры Гранта. Теперь это боевое братство было расколото навеки.
Музыка закончилась. Ли и Грант обменялись последними салютами. Офицеры Конфедерации покинули территорию Белого дома и вернулись в те кварталы, где проживали; многие из них остались в Уилларде. Ли и его помощники ночевали в своих палатках, которые они установили у здания Государственного департамента США. Но даже Ли не стал отказать себе в удовольствии побаловаться кухней Уилларда. Устрицы были чудовищно хороши.
Он повернулся к Уолтеру Тейлору. "Двигаемся домой. Снимайте палатки." Янки построили форт, чтобы закрыть южную оконечность Лонг-Бриджа. Ли стоял на глиняных стенах и смотрел на солдат армии Северной Вирджинии: играли оркестры, флаги развевались на ветру, мужчины пели и радовались концу войны. Некоторые из солдат уже ушли на юг, в Александрию, чтобы осмотреть железную дорогу в надежде, что часть ее, по направлению к Ричмонду, еще цела. Другие шли на северо-запад вдоль дороги, которая шла параллельно с Потомаком, по направлению к Форту Хаггери напротив Джорджтауна. Хотя перемирие и было объявлено, конфедераты и федералы все еще чувствовали необходимость принимать меры предосторожности против друг друга.
Ли подошел к столбу, к которому был привязан Странник. Он позволил Уолтеру Тейлору освободить лошадь, затем оседлал ее и поехал к северо-западу. Офицеры его штаба последовали за ним. Они держались на предельном расстоянии. Чуть больше чем в миле отсюда, в Арлингтоне, на холме стоял его бывший особняк.
С каждой минутой приближения Ли к этому, столь памятному для него месту, все виднее становилось, как сурово федералы обошлись с его собственностью. Земляные брустверы обнажили и нанесли ущерб фундаменту, над которым он в свое время так долго трудился и который так трудно было восстанавливать в последние годы перед войной. Длинные ряды конюшен федеральной кавалерии загадили все пространство между особняком и Потомаком. Лошадей уже не было, но следы их присутствия остались. Тут нужен был подвиг Геракла, чтобы очистить завалы навоза в этом ряду деревянных сараев, но даже и древнегреческий герой, сын Зевса, вряд ли справился бы. Домики и хижины к югу от конюшен были безлюдны. Нет, не совсем безлюдны: черное лицо выглянуло из-за стены и снова исчезло. Большинство из свободных негров покинули свои трущобы, когда Вашингтон был захвачен конфедератами, опасаясь снова попасть в рабство. Ирония судьбы, подумал Ли; ведь именно он отпустил на свободу почти двести рабов, принадлежащих его тестю, после его смерти.
Западный ветер нес зловоние от конюшен. Новые миазмы донеслись из самого Арлингтона: запахи пота, грязи, гноя и страданий. Федералы превратили дом в госпиталь. Казавшиеся крошечными по сравнению с тяжелыми дорическими колоннами крыльца, врачи в синем сновали туда и обратно. Ли освободил госпитали от общей эвакуации федералов с южных земель, пока последний раненый не сможет быть перемещен без страданий.
Газоны Арлингтона были без угрызений совести использованы северянами под захоронения; они были специально осушены и перекопаны во многих местах. Здесь и там, рядом с особняком, свежие, сырые холмики красной Вирджинской земли полностью исказили то, что некогда было ровным и прекрасный простором. После недавних кровопролитий в этой почве лежали солдаты федеральных сил, убитые в Диких Землях, в Билетоне, и, видимо, в боях под Вашингтоном. Благодаря новому оружию конфедератов, были заполнены все кладбища Вашингтона до отказа. Пострадавшие люди, которые умерли здесь, здесь и остались.
Один из суетившихся федеральных врачей, наконец, увидел Ли. Когда он узнал его, то резко остановился, почти споткнулся. Затем он бегом спустился с холма к нему навстречу. Он приветствовал его с таким подобострастием, как будто Ли привел сюда всю свою армию. "Сэр, я Генри Браун, хирург 1-го полка Нью-Джерси." Изможденное лицо медика-капитана выражало страх и угодливость. "Чем я могу вам помочь? Могу ли я показать вам ваш дом?"
"Раненые еще остались внутри, сэр?" - спросил Ли.
"Да, генерал, около ста человек. Остальные либо поправились, либо…" Браун ткнул пальцем в направлении свежих могил.
"Не могу себе представить, что ваши солдаты захотят меня видеть. Ведь они считают, что именно я причина их страданий," - сказал Ли.
– "Так что вряд-ли."
"Многим из них, как мне кажется, было бы приятно, если бы вы посетили их." Одна из бровей Брауна поползла вверх. "Вы может быть не в курсе, сэр, но вы пользуетесь большим уважением в армии Потомака." Ли в сомнении покачал головой. Хирург настаивал: "Это наоборот, поможет им восстановить свое душевное состояние, я верю в это…"
"Только если вы уверены, сэр," - сказал Ли, все еще сомневаясь. Браун энергично кивнул. Ли сказал: "Ну хорошо тогда. Я полагаюсь на ваш здравый смысл."