Осада Чигирина
Шрифт:
Иван Спиридонов побагровел от злости и выхватил саблю. Толпа двинулась на казаков, гремя кандалами, и голося проклятия. Кондрат успел подскочить к Ефиму и толкнуть назад, в толпу, пока вражеская сабля не раскроила молодому парню голову. Спиридонов с казаками попятился назад, выхватывая пистолеты, под защиту турок. Двух кузнецов толпа затоптала, и вот-вот могла добраться до предателей. Отряд янычар, словно ураган, выскочил из ворот башни, с криками и гиканьем ринулся на бунтовщиков. Началась страшная мясорубка, гремели ржавые кандалы, люди падали замертво, но не переставали напирать на турок. Одного янычара
Очнувшись, он обнаружил, что в яме не один, вокруг много людей. Кто-то стоял, другие лежали на грязной, вонючей соломе, и стонали. В полутьме, едва различая силуэты людей, Ефим, упёрся спиной в стену и поднял голову. До края ямы не дотянуться. Слишком высоко. И ночью выбраться не удастся. От отчаянья он присел, и вытер рукой рассечённый до крови лоб. Запах человеческих испражнений, грязи и нечистот, доводил до рвоты. Ефим снова поднял голову, когда, кто-то толкнул его вбок. Он оглянулся, и увидел обросшего густой щетиной узника. Трудно было понять, кто это такой. Молодой парень, или древний старик. Ефима поразили глаза незнакомца, голубые и ясные.
– Не захотел к туркам? – спросил незнакомец, мягким голосом.
В ответ Ефим отрицательно покачал головой.
– Что там случилось? Мы слышали, что наверху идёт стрельба.
Ефим рассказал о том, что произошло, и вздохнул.
– Не печалься, парень, мы все здесь из одной чаши пьём горькую. И не видно конца мучениям. Давно с Украины?
– Не так и давно, – ответил Ефим, и покосился на остальных.
Люди потянулись к нему, в надежде услышать новости, узнать о родных местах. Через минуту Ефима окружили в плотное кольцо, и каждый пытался задать вопрос. Ефим растерялся, и крутился на месте, как юла, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Не успел он и двух слов сказать, как турки открыли яму, и показалась длинная лестница. Люди замолчали и со страхом смотрели вверх.
– Эй, новенький, вылезай, – закричал Иван Спиридонов, заглядывая в яму, и воротя нос, от зловоний. – Поговорим с тобой, по душам.
– Держись парень, – сказал старик, и похлопал по спине Ефима.
Ефим встал на лестницу, и медленно поднимался. Когда оставалось совсем чуть-чуть, чьи-то крепкие руки схватили его с двух сторон, резко подняли, и бросили на землю. Он упал, ударившись грудью, и застонал. От яркого света, зажмурил глаза и побледнел.
– Ну что, собачий сын, решил смуту затеять?
Это был голос Ивана Спиридонова. Ефима схватили и поставили на ноги. Перед ним стояли пятеро казаков, и турки. Те не вмешивались, и о чём-то болтали.
– Значит, ты был в Чигирине? Интересно, расскажи, как войско Ромодановского помогло нам?
Ефим молчал, не зная ответ, и понимая, что сейчас полностью во власти предателей.
– Так может тебе язык развязать, по турецкому обычаю. Знаешь, о чём я гутарю?
– Тогда продолжай
Казаки быстро завалили Ефима на живот, и один из них уселся на спину. Второй стянул сапоги, и вытащил палку.
– Начинайте, хлопцы, да так, чтобы не только язык развязался, а из носа, и рта, кровавые бульбы пошли.
– Раз, два, три, четыре, пять, – считал казак, отвешивая хлёсткие удары по пяткам.
Ефим ворочался, пытался сбросить со спины казака, только ничего не выходило. Тот заломил ему руки за спину, и стянул верёвкой.
Душераздирающий крик казака разносился по всей площади, и когда количество ударов превысило сотню, Ефим уже не дышал, и выглядел мёртвым. Казак слез со спины узника, и пнул сапогом вбок.
– Кажись готов, пан. Перестарались.
– Не, не готов, – ответил Иван, и присел возле Ефима. Эти гады живучие, их вешать нужно, или головы рубить.
Затем взял за подбородок, и приподнял.
– Живой, стервец. Для первого раза достаточно. Отнесите его к яме, и бросьте. На днях продолжим беседу. Это будет хорошим уроком для других. Тех, кто не хочет идти под знамя гетмана, и думает выжить. А вот, что они получат, а не свободу.
Иван свернул дулю, и ткнул её под нос Ефиму.
После истязаний, Ефима оттянули за ноги к яме, и бросили, где он лежал до ночи, не приходя в сознание. Поздно ночью, открывая глаза, он огляделся, и не увидел никого. Куда девались пленники, которыми была забита яма?
Темнота, и сырость сводили с ума. Ноги горели, от побоев, и он, упираясь на локоть, приподнялся.
– Эй, есть кто живой? – закричал он.
Ефиму вторило эхо, и холодная, ледяная пустота. Когда увидел свои ноги, удивился. Они были обмотаны плотными тряпками, сапоги стояли рядом. Кто это сделал, он припомнить не мог. Заметив в кружке воду, тарелку с похлёбкой, и кусок хлеба, набросился на еду, как голодный зверь на добычу. Утолил голод. Ефима стало клонить в сон. И положив под голову пару пучков соломы, он повернулся на бок и уснул.
* Гаковница – тяжёлое ружьё, с крюком на прикладе.
* Чамбул – татарский конный отряд.
Галера «Красная стрела».
Никто за Ефимом больше не приходил, не мучил и не истязал. Значительно позже он узнал, что Иван Подопригора отправился с казаками в Украину. Товарищи по несчастью появились через два дня. Их турки брали на галеры, в качестве гребцов. Спас Ефима запорожский казак, Степан, это он промыл водой раны на ногах и перевязал. Степан и поведал правду о гребцах пайзенах, невольниках, на турецких кораблях.
Утренняя прохлада, шум моря, уносили Ефима далеко-далеко, к родным местам, принося на короткое время облегчение. Он шёл самым последним в веренице рабов, хромая, и оставляя на дороге кровавые следы. Раны на ногах кровоточили, и не заживали. Подходя к пристани, он услышал гул барабанов, доносившийся с кораблей. Бум-бум, бум-бум, бум-бум. В такт ударам поднимались и опускались вёсла невольников, разрезая морские волны, и унося лёгкие суда подальше от берега.
На небольшом мостике с рабов сбили кандалы и заставили грузить на судно провиант. Это была «Красная стрела», корабль, про который Ефиму рассказывал Кондрат.