Осада Шарпа
Шрифт:
— Опустить орудия ниже, лейтенант! — Лассан хотел, чтобы выстрелы ложились в хрупкий корпус.
Пушки «Сциллы» перестали стрелять из-за повреждений фрегата, но носовые орудия, длинноствольные девятифунтовки, не прекратили огонь. Ядра попадали в стены бастиона, не вызывая никаких повреждений, затем сержант на крыше барака снова выцелил фрегат по своим линиям. — Один, — закричал сержант.
— Огонь, — прокричал Жерар. Огромные стволы толкнуло назад и вверх, колеса прогрохотали по станку, и холодный воздух опять заполнил дым, пахнущий как тухлые яйца. Гарнизон Лассана хоть и был ослаблен до предела, и не способен укомплектовать каждое орудие, но он выполнял свой долг и еще покажет британцам, что ослабленный форт все еще может, благодарение Богу, служить Императору и побеждать.
Телега была сделана из расщепленного, хрупкого дерева и держалась только при помощи нескольких ржавых гвоздей и потертой веревки. Несколько колесных спиц были сломаны.
Шарп толкнул телегу от коровника и услышал ужасный скрип деревянных колес об несмазанную деревянную ось. Он предположил, что телегу использовали для вывоза сена с лужайки в деревню или в форт, но на зиму ее оставили тут, возле коровника, и пауки густо покрыли колеса паутиной.
— Должно сработать, — Шарп проверил днище телеги и вроде бы оно казалось достаточно крепким. — Правда, мы по-французски не говорим.
— Милашка Вильям говорит, сэр, — сказал Харпер, но, взглянув на лицо Шарпа поправился, — капитан Фредриксон умеет квакать по-лягушачьи, сэр.
Группа вооруженных людей, приближающихся к форту, вызвала бы подозрения, но два безоружных человека, толкающих телегу с раненым товарищем, опасений не вызвали бы.
— Иисус, — с ужасом сказал Фредриксон когда, дойдя до коровника, выслушал план Шарпа. — То есть мы просто подойдем и попросим врача?
— Ну это же вы предложили постучать в дверь, разве нет? — сказал Шарп.
Стрелки все еще спускались вниз с холма. Они передвигались маленькими группами, распределившись цепью, так, как они обычно шли бой, и пока еще тревоги никто не поднял. Шарп сомневался, что французы видели темные фигурки, спускающиеся вниз с холма. А внизу, возле маленького ручья, скрытые в канаве, на краю которой росла живая изгородь из терновника, стрелки были вообще невидимы. С форта все еще раздавался орудийный грохот.
— Теперь нам нужна кровь, — сказал Шарп. Он считал, что в форте не откажутся впустить смертельно раненого человека, но смертельные раны обычно весьма кровавые, и в поисках крови оба офицера взглянули на Патрика Харпера.
А он непонимающе оглянулся назад и, ужаснувшись, все понял. — Нет! Матерь божья, нет!
— Должно получиться, Патрик, — воззвал Шарп к голосу разума.
— Вы же не хирург, сэр! И потом, у вас нет щипцов, — при этой догадке на его опухшем лице появилась улыбка.
Милашка Вильям расстегнул свою поясную сумку.
— Цирюльники в Лондоне, мой дорогой сержант, платят шесть шиллингов и шесть пенсов за десять унций зубов из трупов. Вы бы удивились, если бы узнали, как много лондонских модниц носят вставные зубы из дохлых лягушатников, — Фредриксон достал из сумки щипцы весьма зловещего вида. — Они также полезны при мародерстве.
— Боже, спаси Ирландию, — Харпер вперил взгляд в щипцы.
Капитан Фредриксон улыбнулся.
— Вы сделаете это ради Англии, сержант Харпер, для нашего любимого Короля.
— Иисус, нет, сэр!
— Разденься до пояса, — приказал Шарп.
— Раздеться? — Харпер вжался в угол грязного коровника.
— Нам же надо чтобы твою грудь залило кровью, — Шарп произнес это так, будто это была самым обычным делом. — Когда вы вырвем зуб, Патрик, пусть кровь польется на тебя. Это будет быстро.
— О, святые небеса! — Харпер перекрестился.
— Это не больно, парень! Фредриксон достал свою вставную челюсть и оскалился, — видишь?
— Это сделали саблей, сэр, а не щипцами!
— Мы можем воспользоваться моим палашом, если хочешь, — участливо сказал Шарп.
— О, святая Мария! Иисус! — Харпер, не видя на лицах офицеров ничего кроме решимости, понял, что он должен либо взбунтоваться, либо покориться. — Может, вы дадите мне выпить перед этим?
— Бренди? — Фредриксон поднял свою флягу.
Харпер схватил флягу, откупорил ее, и начал вливать себе в глотку содержимое.
— Эй, не так много, — спохватился Фредриксон.
— Это же не ваш чертов зуб. Со всем уважением, сэр.
Фредриксон посмотрел на Шарпа.
— Хотите поиграть в хирурга, сэр?
— Ну, вообще-то я никогда не выдирал зубы. — Шарп, стоя перед группой стрелков, собравшихся посмотреть за зрелищем, говорил официальным голосом.
Фредриксон пожал плечами.
— Сначала надо хорошенько обхватить зуб, разумеется. На трупах щипцы действовали неплохо. — Потом надо расшатать зуб, конечно же.
— Расшатать?
— Не тащить. — Фредриксон сопровождал свои слова соответствующими движениями ржавых щипцов. — Давите на зуб сначала в сторону челюстной кости, потом надо покрутить влево — вправо, а затем вынимайте его. Это совсем нетрудно!
— Иисус! — великан-ирландец побелел как бумага для винтовочных гильз.
— Я думаю, — с некоторым опасением сказал Шарп, — что мы с Харпером уже столько всего пережили вместе, что и это тоже сделаем. Давить, крутить, тащить?
— Точно, сэр.
Чтобы убедить и подготовить Харпера к «операции» ушло пять минут. Ирландец не выказывал страха в бою, с усмешкой вступал в десятки битв и выходил победителем, но теперь, когда ему нужно было выдрать зуб, он сидел и трясся от ужаса. Он присосался к фляжке с бренди, будто только оно могло успокоить его пред лицом ужасного испытания.
— Покажи зуб, — заботливо сказал Шарп.
Харпер открыл рот и ткнул пальцем в верхний зуб, окруженный воспаленной десной. — Вот он.
Шарп поудобнее взял щипцы и рукояткой, так слабо, как только мог, прикоснулся к зубу. Этот?