Осада
Шрифт:
– Я не смогу – в нее. Даже в восставшую. Ты должен это понять.
– Но я… что нам остается.
– Ты сам смог бы выстрелить в сестру? Ты, смог бы? Тогда почему я?
– Ты чужой, – бессильно ответил Бахва, сам понимая, что говорит неправду. Иван покачал головой.
– Слишком поздно вы начали решать, кто чужой, а кто нет. Это надо было делать раньше.
– Не понимаю тебя.
– Важа, стреляй ты, – Куренной выхватил у Бахвы карабин и протянул молодому человеку. Тот отшатнулся, ноги подломились, он упал навзничь. Они с трудом подняли его.
– Нет, – прошептал Важа. – Я… нет. Я еще ни разу
– А что нам остается? Стать их частью?
– Я не хочу этого.
– Никто этого не хочет, – спокойно сказал Иван. – Но раз так, кто будет стрелять. Ладно, меня вы убьете, но последнему придется убивать себя. А это куда тяжелее. На меня даже не надейтесь. Сил нет… – тихо добавил он последние слова и сел, утомленный разговором, на пол. И добавил после долгой паузы: – Без толку все это. Часть их или не часть. Все одно.
– Я не хочу быть, как они, – повторил Важа, разом осипшим голосом. – Не могу. Это… – и сам замолчал на полуслове. В это время они услышали, как Манана едва слышно зовет Ивана. Сколько она призывала его, они не знали, увлеченные бессмысленным спором, не слышали никого вокруг.
Иван поднялся, вылез на крышу, за ним последовала вся группа. Манана не спала, она пыталась подняться, но тело налилось свинцовой тяжестью, сил не оставалось совершенно. Даже на то, чтобы приподнять голову. Только на едва заметную улыбку, когда она увидела подошедшего.
– Нам не выкарабкаться, – улыбка по-прежнему не сходила с ее белых уст. – Я это знаю. Да и неважно. Жаль, что мы так… что у нас так получилось. Не получилось ничего.
– Мне тоже очень жаль, – наступал вечер, в воздухе едва заметно повеяло прохладой. Иван коснулся лба Мананы, но лоб был сух. Началось обезвоживание. – Тебе надо попить. Дайте бутылку.
Бахва покачал головой. Иван опустил глаза.
– Не надо, – тихо ответила она. – Капля, что она. Только капля, а не море. Море слишком солоно, – и выкарабкавшись из бреда, спросила: – Скажи, а как ты нашел нас. Я столько думала об этом. Я хотела бы знать.
– Но Манана…
– Ответь.
Он долго молчал. Так долго, что казалось, не заговорит никогда. Наконец, произнес:
– У нас в управлении узнали, что ваша группа в Мели, ведет сбор информации и агитирует. Но в составе есть снайпер, значит, возможны теракты. Как раз через Мели должна пройти колонна мотострелков. Когда она попала в засаду, мы подумали…
– Это Серго, – произнес Важа, отстранившись.
– Меня послали вместе с десантом, выяснить, что происходит в Мели, что за группа, почему такой урон. И насчет снайпера тоже….
– Значит, ты из-за меня пришел. Я знала. Я как чувствовала, – голос пресекся, Иван продолжал:
– Потом я получил распоряжение выяснить подробности деятельности группы, у нас предполагали, что вы используете какое-то новое оружие. Когда выяснилось, что это не так… словом, вы меня уже взяли и вели к Ираклию Талахадзе. Впрочем, у нас все равно должен был состояться разговор. По поводу общих действий в новой ситуации. Я должен был прощупать…. Если я не ошибаюсь. Здесь темно… странно, я не помню своей задачи в точности. Глупость какая-то, – он замолчал. Повернулся к Манане. Но та уже забылась беспокойным сном, так и не дослушав ответ Ивана. Бахва внимательно вслушивался в ее прерывистое
– Наверное, хорошо, что она не услышала окончание. Все это, то, что ты принес… одна грязь и только. А ей достаточно было услышать первое.
– Грязь, – согласился Иван. – Мы все в грязи.
– Именно, – шум внизу стал сильнее, возможно, дверь начинала подаваться. Манана снова очнулась, попросила пить, и, вспомнив, подала руку Ивану. Он сжал ее бережно, потом осторожно нагнулся над девушкой. Она что-то прошептала прямо в его губы, он так же тихо ответил. Бахва попытался отойти, ноги не слушались. Слишком сильно устал.
Неожиданно Иван поднялся. Вместе с его сестрой, как только сил хватило. Обняв, едва держась на ногах, он обернулся к брату.
– Бахва, у тебя должна быть граната. Дай.
Он вздрогнул. Значит, все. Она уходит. С другим. Он ждал, что это произойдет, в любом случае должно произойти. Но что вот так, в самом конце пути. Не верил, не хотел верить. Слишком привык к ней. К тому, что она всегда рядом, всегда придет на помощь, выручит, прикроет. Как странно, он всю жизнь пытался стать самостоятельным, избавиться от назойливой сестринской опеки, и только теперь понял, что никогда не нуждался в ней больше, нежели сейчас. Бахва беспокойно взглянул на Важу, но тот молча отвернулся. Молодой человек уже давно молчал, заперев в себе все чувства. Он все равно верил в вертолет, но дальше вертолета себя уже не видел. И никого не видел. Вот удивительно: этот диск, словно на нем строился весь его мир, оказалось, достаточно было выдернуть его, и мир рухнул, и ничего не осталось взамен. Только вертолет. А зачем он теперь, зачем?
Бахва подал гранату, Иван прижал Манану крепче, выдернул обручальное кольцо – собственные слова Куренного, и спокойно шагнул вниз. А внизу….
Когда грохот стих, Бахва тихо сказал.
– Важа, прости, у меня оставалась только одна. Им она была нужнее, – на что Важа согласился, не разжимая белесых губ, кивком головы. – Будем ждать вертолет? – снова кивок. – Хорошо, будем ждать вертолет.
И вертолет прилетел. Через несколько дней появился над Кутаиси, стремительно пролетая над городом. В нем находился глава парламента Грузии, вместе с семьей спешно перебиравшийся в Батуми. Пилот заметил грузинский флаг на крыше дома, – что это за здание, объяснять не надо было, – а рядом с ним, два тела. И еще несколько внизу, их давно сгрызли собаки. Зомби нигде не было видно.
– Гия, посмотри, что там, – сказал он стрелку, сидевшему на месте второго пилота. Вертолет сбавил скорость, сделал круг над зданием. Пилот пристально всматривался в тела.
– Убиты. Несколько дней назад. Друг друга, наверное, – предположил он. И отложив винтовку, развел руками. Спикер коснулся плеча пилота:
– Ну что же мы застряли, летим.
Вертолет поднялся и, набрав скорость, поспешил вслед за заходящим солнцем.
74.
За Карлсоном пришли около трех пополудни. Позвонили, а затем начали стучать в дверь. Словно не терпелось. Отец открыл, в узкую прихожую ввалилось двое ментов, один, не дожидаясь, одел Карлсону наручники, другой сообщил о задержании до разъяснений. Отец хотел что-то спросить, но внезапно осекся.