Осада
Шрифт:
Мимо проехал еще один БМП, следом за ним две машины десанта. Кажется, толпу хотели взять в клещи, впрочем, что толку, их слишком много шло на прорыв, слишком много. Через несколько минут до их слуха донеслась беспорядочная стрельба. Тетерев покачал головой, нервно дернулся и еще сильнее прижал Настю к себе. Та, совершенно размякнув, ничего не видела и не слышала, чувствовала только это грубое прикосновение, только руку, прижимавшую к груди и размеренно бьющееся сердце под спортивным костюмом.
Стрельба не утихала, но ответа все не было. Наверное, мертвые подошли вплотную к толпе, их просто пытались
Заговорил пулемет БМП. Зарокотал, гул пронесся над головами и затих внезапно. Снова стрельба одиночными, очереди тут неуместны, и новая порция тишины. Они продолжали двигаться вперед, медленнее, чем раньше, вероятно, голова толпы уже остановилась перед надежно охраняемым заслоном на въезде в город.
– Гражданин начальник, – изумленно воскликнул Тетерев, пытаясь изобразить на лице приветственную улыбку. – И ты тут. Тоже решил в кольцо перебраться?
Мужчина порядком за сорок, одного с ним роста, но иной конституции, сухой и жилистый, шел неподалеку; услышав слова авторитета, усмехнулся в ответ, подошел поближе, увидев его, банда почтительно расступилась, вероятно, и им он был знаком не меньше. Тетерев представил мужчине Кондрата и Настю, посмотрев на девушку, тот качнул головой, и спросил, будто бы рядом никого и не было:
– А она твоя подружка или так?
– Или так, – тут же ответил Тетерев, странно усмехнувшись в ответ, Настя нервно дернулась, но смолчала, Кондрат посмотрел на нее искоса, сжал губы, поняв, что Тетерев не обещал ей продолжения истории в Москве. Оно и логично, банда пойдет в одну сторону, а подружка в унылые осенние ночи. Дьяк, невесть как прибившийся к ним, в третью. Затем Тетерев представил собеседника:
– А это последний честный мент, какого я знаю, и тот уже в отставке. Гражданин начальник Михалев.
– Далеко путь держишь? – спросил Михалев, оборачиваясь на банду, впрочем, те молчали и довольно странно смотрели на своего вожака. Тетерев помолчал, тоже глянул в ответ на подельников и, пожав плечами, заметил:
– Можно сказать, провожаю.
До развязки оставалось не больше километра, она уже выплыла из тумана, полуразрушенное трехэтажное сооружение, ощетинившееся тяжелым оружием бронетехники, загороженное бетонными плитами, блоками, стальными решетками, мешками с песком, земляным валом и рвом. Добротное сооружение, способное выдержать не одну атаку. И тем не менее, не один уже раз прорываемое толпой беженцев.
Настя резко обернулась. Прижалась, оттеснив Михалева, к Тетереву.
– Ты все же сдержись слово, сдержись, несмотря ни на что? – он не отвечал. – Зачем, объясни еще раз, тебе это все?
– Извини, – тихо ответил тот. – Но мне как раз всего этого и не надо. Я просто тебя провожу и…
– А там мне что делать, скажи? Без тебя.
– Не надо. Ты и сама знаешь, что делать. Попробуй выжить хотя бы.
– Но без тебя.
– Без меня. Это не так сложно, как ты думаешь.
– Ты издеваешься надо мной, – она уже кричала, не сдерживаясь, никого не стесняясь. Впрочем, на нее никто не обращал внимания. В толпе они были, словно в пустыне. – С самого начала издевался. Как встретил. Решил пригреть. А теперь…. Милый, – это было сказано с заглавной буквы, тихо, но так, что всякий услышавший, вздрогнул,
Тетерев упорно молчал, продолжая двигаться, молчали и его дружки, Микешин и Михалев, немного отстранившийся, давший спокойно выплакаться последний раз Насте на груди своего сиюминутного любовника.
– Скажи, зачем ты из меня делаешь вестника смерти. Ведь я знаю, что с тобой будет, почему ты остаешься. Ведь завтра тут одни развалины и мертвые останутся. Ты знаешь, я знаю, ну почему ж не хочешь. От меня все уходят туда, все, родители, друзья, приятели, любовники, знакомые и незнакомые, все, с кем бы ни переспала, с кем бы ни перемолвилась словом, все уходят. И тот, что мне цветы подарил, и тот, что из Рязани вывез. Никого больше нет. Теперь ты… – голос становился все глуше и глуше, пока не оборвался. Настя замолчала, неожиданно резко отстранилась от Тетерева и пошла одна.
– Я провожу тебя до Москвы, посмотрю, чтоб ты благополучно пересекла границу. На этом все равно мое время закончится, уж извиняй, – он вздохнул и добавил: – Прости, мы ведь обо всем договаривались, еще вчера, позавчера. Ты согласилась, – Настя не ответила, Тетерев посмотрел на нее и замолчал сам. Так они добрались до развилки, по дороге стали попадаться брошенные блокпосты – все войска отошли к эстакадам, валам и рвам, бетонным глыбам, к своей крепости, из которой и поджидали пришлецов. До рубежа оставалось всего ничего, пара сотен метров. Тех метров, что еще предстояло пройти.
Толпа остановилась, глядя на ощерившиеся мелкокалиберными пушками и крупногабаритными пулеметами ворота в новый Вавилон. Задние еще напирали на передних, но первые уже встали, прикидывая, каковы окажутся их шансы на преодоление этой преграды, сколько человек поляжет, прежде, чем войска отойдут, решая, что свою задачу на сегодня выполнили. Где-то заклацали передергиваемые затворы автоматов. На мгновение их заглушил шум пролетевшего «Ми-28», вероятно, возвращавшегося с рейса, – под крыльями уже не осталось ракет, вероятно, и тридцатимиллиметровые гранатометы тоже были пусты, в любом случае, жуткая боевая машина двигавшаяся в столицу на крейсерской скорости, не сбавила оборотов, не снизилась, лишь чуть сменила траекторию движения – минута, и вертолет уже исчез, затерялся среди строений внутри «пятого кольца».
Тишина продолжалась недолго, едва вертолет исчез, как из толпы донеслось предупреждающее шипение, хлопок – и приведенный в действие гранатомет, судя по крикам, обжегший струей газов кого-то из неосторожных зрителей, неосмотрительно оказавшихся позади него, ударил в угол ближайший блокпост. Разрыв шарахнул по ушам, бетонная крошка полетела во все стороны, где-то, уже с противоположной стороны, застрочил пулемет, странно, сперва в воздух, словно, лишний раз предупреждая. Толпа бросилась к ближайшим развалинам, надеясь укрыться, впрочем, не вся толпа, кто-то на грузовике, попытался таранить стрелявший блокпост, в последний момент выпрыгнул, но неудачно, сам же попав под колеса тяжелой фуры, двигавшейся следом. Сгоревших автомобилей вокруг крепости находилось в избытке, скорее всего, всякий раз толпа прибегала к подобному средству воздействия, как самому проверенному и надежному.