Осада
Шрифт:
– Поди к ней, – негромко сказала она. Но Жанна отказалась, столь решительно покачав головой, что конский хвост, в который были забраны волосы, мигом растрепался. Света не замедлила этим воспользоваться, какое-то время подруги оставались заняты собой. Жанна снова оторвалась от подруги и отошла к окну, собирая волосы под резинку, Света подтащила вибратор к стене и подвела к нему Настю. Включила в розетку, аппарат загудел, дисплей засветился. Что-то щелкнуло, ударник поднялся вертикально, вечно жаждущий страсти механический имитатор мужского уда был готов к работе.
Жанна произнесла несколько неразборчивых слов
– Это ненадолго. Сейчас вернется. А ты… я вижу, тебе всегда не хватает. Сейчас увидим, сколько ты выдержишь у него. Эта штука понадежнее любого мужика будет.
Из коридора Жанна всхлипнула и заплакала, Света тут же разогнулась и велев не дергаться, стоять вертикально и не мешать, он сам все знает, немедля пошла в кухню. Силиконовый уд аккуратно подобрался к отверстию, вошел в него и замер, точно в раздумье. А затем начал работу.
Поистине он оказался и ловчее и понятливее любого из ее мужчин. Этот механический любовник умел доставлять удовольствие, неведомым образом он чувствовал настроение партнерши, словно одного погружения оказалось достаточным для этого, и принялся за дело, то спеша, то задерживаясь, вновь ускоряясь и замедляясь именно в те моменты, когда Настя ждала этого; поначалу она готова была управлять им, но чуткая автоматика всякий раз предугадывала ее пожелания и все растягивая и растягивая удовольствие, будто зная, сколь долго можно ей терпеть, и как еще повысить градус наслаждения, но не довести до оргазма, пока еще не довести. И лишь по прошествии четверти часа, когда Настя уже ни не видела и не слышала ничего и никого, полностью провалившись в свои ощущения, механический уд позволил, именно позволил, ей кончить. И подождав чуть, поняв, что продолжение возможно и желательно, медленно разгоняясь, принялся за дело, снова и снова, неутомимый, неукротимый, тонко чувствующий и всегда готовый услужить; когда через полчаса Настя закричала во весь голос, забрызгав струей аппарат, из кухни вышли обе подруги, Жанна подошла к Насте, обняла сотрясающееся тело, накинула полотенце, прижала к себе.
– Я больше не могу, – со слезами на глазах произнесла почти по складам гостья. – Это удивительно… это… – слова кончились, она едва не разрыдалась от переполнявшего сердце счастья.
– Если хочешь, можешь воспользоваться им еще раз, – тут же заметила Светлана. Настя в ответ закивала головой. Сейчас ей было все равно, вместе или порознь, но аппарат дарил наслаждение, прежде никогда ей не переживаемое, во что бы то ни стало, она хотела повторить подобное.
– Действительно, от мужиков такого не дождешься, – едва стихла внутренняя дрожь, произнесла она. Света засмеялась, Жанна побледнела.
– Да забудь ты уже о нем, – резко сказала она подруге, Жанна не ответила. – Просто ее мужа хватил удар на одной оргии, куда ее не пригласили… да какая разница, что рассказываю, тебе ж самой надо от этого избавиться. Он перехватил виагры и… понятно, одним словом.
– Меня туда пригласили, – неожиданно глухо произнесла Жанна. – Я даже пришла туда, его искала, понятно. А потом…
– Ты мне не рассказывала.
– Ты только сейчас и попросила. Я тоже получила от всех понемногу. Меня тоже, как и ее, распирало от счастья. А потом пришлось резать по живому. Ну что непонятного, аборт,
– У меня тоже будет ребенок, – вставила свое слово Настя, сама не понимая, для чего это говорит. – И тоже не знаю от кого.
– Ну это понятно.
– Не мешай ей, Свет.
– Но я хочу его оставить. Хотя… да, ребенка в любом случае оставлю. Что бы там ни случилось.
– А что уже может случиться? Хуже только, когда зомби войдут в город. Но куда от этого…
– Света!
– Ну хорошо, будут сидеть сиднем, ожидая невесть чего. Жень, мы живем одним днем, мы же договорились…
– Я не… – и замолчала. – Да, ты права, конечно, права.
И замолчала. Настя посмотрела на Жанну, неожиданно порывисто прижалась к ней.
– Наверное, что-нибудь да будет. Ну не все же обратятся.
– Не все, да, но…
– Мы решили не говорить на эту тему, – безапелляционно заметила Светлана, подходя к Насте. Она хотела коснуться ее разгоряченного тела, но отчего-то удержалась и лишь смотрела на девушку.
– Да конечно, просто я подумала….
– Что? – она подошла ближе и осторожно коснулась подушечками пальцев распухших чувственных губ, Настя вздрогнула.
– Я о другом. Я ведь тоже потеряла. Сразу всех. И сестру и как оказалось еще одну сестру, и родителей. И не знаю, почему осталась жива. Ехала в одной машине, больше того, была за рулем. Водить я не умею…. Я не знаю, почему выжила, как…. И выжила ли вообще.
– Мы все здесь мертвые, – ровным голосом ответила Светлана. – И каждый по-своему.
– Да. Я не могла больше оплакивать. Сил не хватало.
– Я понимаю. Я тоже месяц безо всех. Только вот с ней. Обучаю искусству послежизни, – уголки губ дернулись и опустились.
– Я пошла во все тяжкие. Я и раньше… но теперь сознательно. Это был мой выбор. Моя стезя. Мой крест, вот только никто не мог понять, почему. Чтобы не думать, чтобы мозг был занят другим, чтобы чувства омертвели и воспринимали лишь это. Потому что иначе либо с ума, либо это. Другого не осталось. Ничего не осталось.
Она заплакала, в кои-то веки почувствовав облегчение. Крепко прижалась к Жанне да так и замерла. Сколько времени прошло, прежде чем она освободилась. И от ее объятий, и от всего остального, что держало ее, вместе с ними. Как-то разом почувствовав себя другим человеком. Или окончательно осознав свою особость, ту, что ныне составляла самую суть ее естества. Сердечно попрощалась и с одной, и с другой, и едва не ушла в одном полотенце, мертвые сраму не имут, все же пошутила Света. И одеваясь перед открытой дверью, спросила насчет следующего дня. А затем, почти сразу, задала вопрос, мучавший ее все время знакомства.
– Почему мы сошлись? – переспросила Света. – Да все очень просто. Во-первых, мы подруги еще с институтских пор. А во-вторых, дом Жанны просто перестал существовать. И в материальном и в фигуральном смысле.
– Все случилось месяца полтора назад. Я переехала к Свете и… не знаю, почему она меня уговорила. Я раньше ничего подобного не пробовала. И не хотела пробовать.
– Перед смертью не надышишься, – холодно сказала Светлана. И совершенно другим голосом добавила: – Особенно тобой.