Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны
Шрифт:
Когда японские войска ушли, белым оставалось только одно — бежать из России.
«Телега за телегой ехали по Светланской, груженные чемоданами, коробками и домашним скарбом, — писала Элеонора Прей, — а на самом верху в каждой — женщины и дети. Это одно из самых печальных зрелищ, какие мне только приходилось видеть. Они бежали из страны, где они родились и которой многие из них уже никогда не увидят».
Все, кто боялся прихода красных, покинули Владивосток. Среди них были два кадетских корпуса. Первый Сибирский имени императора Александра I и Хабаровский графа Муравьева-Амурского. Колчак когда-то распорядился эвакуировать кадетов
Белых войск на территории России не осталось. Но самостоятельная Дальневосточная республика продолжала существовать.
Военные и партийные секретари политику Александра Михайловича Краснощекова не принимали и жаловались в Москву. Глава правительства называл своих оппонентов попугаями и доносчиками. Они его — авантюристом и сепаратистом. Краснощекова поддерживал главком армии Генрих Христофорович Эйхе, бывший штабс-капитан царской армии и командующий 5-й красной армией, которая окончательно разгромила Колчака. Эйхе отозвали.
Секретарь Дальбюро и председатель контрольной комиссии Михаил Эрнестович Дельвиг констатировал: «Атмосфера Дальбюро пресыщена личными капризами и прихотями. И до тех пор, пока это не будет искоренено, работа налажена быть не может».
Краснощеков требовал отозвать или его, или его противников. Летом 1921 года Александра Михайловича, которого обвиняли в дальневосточном сепаратизме и принижении роли партии, отозвали в Москву.
Ленин, похоже, пожалел, что прислушался к нападкам на главу правительства ДВР. Отправил секретарю ЦК Молотову записку: «Беседовал с Краснощековым. Вижу, что мы, Политбюро, сделали большую ошибку. Человека, несомненно умного, энергичного, знающего, опытного, мы задергали и довели до положения, когда люди способны все бросить и бежать, куда глаза глядят… Показал себя умным председателем правительства в ДВР, где едва ли не он же все и организовал. Мы его сняли оттуда… Все возможное и невозможное сделано нами, чтобы оттолкнуть очень энергичного, умного и ценного работника».
Александра Михайловича утвердили председателем Промбанка, затем заместителем наркома финансов.
Один из американских официальных представителей побывал в Чите, знакомясь с государственным устройством Дальневосточной республики. Перед отъездом заглянул к Краснощекову, заметив:
— Вы знаете, все производит очень благоприятное впечатление, но вот один вопрос — вы можете гарантировать, что здесь не будет советской власти?
Краснощеков мгновенно нашелся:
— А вы можете гарантировать, что у вас в Америке не будет советской власти?
Наверное, в ту пору Краснощеков искренне верил в мировую революцию, но плохо понимал, что происходит в Советской России и что ждет Дальневосточную республику. Его собственная жизнь закончилась трагически — в 1937-м его расстреляли.
25 октября 1922 года Владивосток покинул последний японский корабль. В город вступили части Народно-революционной армии Дальневосточной республики. На севере Сахалина японцы оставались еще до 1925 года, пока не подписали двухстороннюю конвенцию. Южный Сахалин вернули только в сорок пятом.
В Москве вместо того,
Летом 1922 года на Дальний Восток уполномоченным ЦК отправили Николая Афанасьевича Кубяка. Еще недавно он примыкал к рабочей оппозиции, и теперь стремился реабилитироваться в глазах партии. 18 сентября его утвердили секретарем Дальневосточного бюро. Задача Кубяка состояла в том, чтобы ускоренными темпами провести советизацию Дальнего Востока.
28 октября на помощь Дальбюро прислали еще и Тимофея Владимировича Сапронова, еще одного бывшего оппозиционера. Он возглавлял группу демократических централистов, выступавших против бюрократизма в партии. Вот ему в порядке исправления ошибок и поручили ликвидировать демократические институты Дальневосточной республики. Он ехать не хотел — заставили!
Сапронов озаботился процедурой: «ДВР является республикой. Просто упразднить ее ни тактически, ни политически не выгодно. Необходимо предстоящий переворот внешне обставить, чтобы переворот был бы изъявлением революционной воли трудящихся масс. С международной точки зрения нам выгодно сделать так: собирается Народное собрание, постановляет организовать ревкомы, провозглашается власть советов…»
Чего боялись? Реакции крестьянства.
Кубяк говорил:
— Если мы это решим без крестьян, то вызовем недовольство мужичков, недовольство и сопротивление.
Его поддержал член Дальневосточного бюро Яков Давыдович Янсон:
— Мы могли бы просто низложить правительство и создать ревком! Единственное, что этому мешает, — это реакция мужичков, которые заразились демократизмом. Так что придется созывать Народное собрание.
Решили все подготовить: «Нужно провести демонстрацию, чтобы показать, что мы делаем этот переворот в силу требования масс». Оппозиции не опасались: «Мы их приглашать не будем. Проведем такие собрания, где будет наше большинство».
30 октября на заседании Дальбюро решили: закончить ликвидацию эсеров и следить за меньшевиками. И если они попытаются свершить нечто контрреволюционное, ликвидировать и меньшевиков. Представитель Забайкальского обкома поинтересовался:
— А как понимать слово «ликвидация»?
Сапронов ответил:
— Ну, мы это предложим решить чекистам.
Секретарь Дальневосточного бюро Кубяк телеграфировал Сталину: «Распущены областные, городские органы, власть передана ревкомам, назначенным Дальбюро. Инсценировка требований масс об упразднении «буфера» удалась. Самый лучший буржуазный дипломат не расшифрует сути».
На ноябрьские праздники на Светланской улице устроили парад и демонстрацию. «Это было очень длинное шествие, — вспоминали очевидцы, — с сотнями знамен, призывами выпустить кровь из капиталистов и передать власть рабочему классу. Школьники, шедшие тоже, были в неописуемом восторге».
14 ноября, за час до открытия сессии Народного собрания, на площади Свободы прошла «стихийная» демонстрация трудящихся, хорошо подготовленная большевиками. Трудящиеся потребовали от парламента самораспуститься и передать власть ревкомам.