Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны
Шрифт:
Фрунзе доказывал, что нужна доктрина революционной наступательной войны, на основе которой Красная армия будет готовиться к войне с капиталистическим миром (см. «Отечественная история», № 2/2001). Пролетарское государство обязано с помощью пролетариата разных стран нанести поражение всему капиталистическому миру. Михаил Васильевич призывал ускорить мировую революцию с помощью вооруженных сил: «Победит лишь тот, кто найдет в себе решимость наступать…»
Троцкий решительно возразил Фрунзе. Он доказывал, что нельзя ставить перед Красной армией наступательные
Да и сами красноармейцы не рассчитывают, что их заставят развязать новую войну. Поэтому, считал Троцкий, задача другая: «Мы учимся военному делу, вооружаемся, строим большую армию для того, чтобы обороняться, если на нас нападут». Конечно, Красная армия может прийти на помощь восставшим трудящимся в других странах, но ее роль будет иметь «вспомогательное значение».
Фрунзе и его единомышленников, жаждавших мировой революции и готовых разжечь ее с помощью армии, Троцкий называл «нетерпеливыми стратегами».
Михаил Васильевич настаивал: у Красной армии должна быть революционная стратегия, в основе которой наступательность и маневренность: это «совершенно ес те ственно, ибо в армии, создаваемой и руководимой пролетариатом, иного настроения, кроме активного, и быть не могло». Наступательный порыв решит исход будущих войн, потому что вражеские армии «окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником». Красная армия должна прежде всего учиться наступать…
Троцкий говорил, что принятие только наступательной стратегии — авантюризм, непростительная ошибка, которая приведет к колоссальным жертвам. Армия обязана учиться и обороне, к которой придется прибегнуть на первом этапе войны. Возможно и стратегическое отступление, которое позволяет выиграть время для мобилизации и развертывания собственных сил. Он считал, что не надо выдумывать какую-то особую стратегию и тактику, а надо хорошо и планомерно учить красноармейцев и создавать современную боевую технику.
Обо всем этом молчали десятилетиями. Троцкому приписывали какие-то чудовищные глупости, а между тем выяснилось, что он рассуждал разумно и точно — в отличие от «признанного военного стратега» Фрунзе. Предположения Троцкого оказались правильными, как показала Великая Отечественная…
Назначенный военным министром Фрунзе распорядился: «Необходимо поставить работу высших штабов так, чтобы Красная армия могла выполнить свои задачи на любом операционном направлении и в любом участке возможного грядущего фронта. Границы же этого фронта в ближайшую очередь определяются пределами всего материка Старого Света».
Фрунзе доказывал, что Маркс и Ленин учат пролетариат тому, что «нападение, а не защита должно стать лозунгом масс». Михаил Васильевич вообще предлагал искать ответы на все вопросы военного дела у классиков марксизма, хотя в свое время Троцкий пытался ему объяснить, что «нельзя научиться
Главная задача Красной армии, объяснял Фрунзе, — это «расширение нашей революции, укрепление диктатуры пролетариата в нашей победившей стране путем этого расширения, путем ее распространения на другие страны». Когда будут соответствующие условия, «пролетарская армия перейдет в решительное наступление».
Фрунзе продолжал утверждать: «Мы рассматриваем отступление как часть наступления… Наступление является лучшим видом обороны… Сторона, держащая инициативу, сторона, имеющая в своем распоряжении момент внезапности, часто срывает волю противника и этим самым создает наиболее благоприятные для себя условия».
В Красной армии утвердилась стратегия наступления, сокрушения врага, как тогда говорили. Война будет быстрой и маневренной. Успех решат скорость и огневая мощь. Кавалерия, танки, авиация, мощная артиллерия создадут такой напор, что сопротивление будет бесполезным. Поэтому бессмысленно учиться обороне. Нужно все силы бросить на обретение превосходства в силах и уничтожить врага первым ударом.
В проекте Полевого устава 1939 года записали: «На всякое нападение врага Союз Советских Социалистических Республик ответит сокрушающим ударом всей мощи своих Вооруженных Сил. Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение с целью полного разгрома противника и достижения решительной победы малой кровью».
Цена этому пренебрежению военным искусством станет ясной летом сорок первого.
Но тогда слова Фрунзе нравились генеральному секретарю.
Сам Сталин на пленуме ЦК 19 января 1925 года сказал:
— Если что-то серьезно назреет, то наше вмешательство, не скажу обязательно активное, не скажу обязательно непосредственное, оно может оказаться абсолютно необходимым. Это не значит, что мы должны обязательно идти на активное выступление против кого-нибудь. Это неверно. Если у кого-нибудь такая нотка проскальзывает — это неправильно. Если война начнется, мы, конечно, выступим последними, для того чтобы бросить гирю на чашу весов, гирю, которая могла бы перевесить…
10 марта 1925 года Сталин писал курсантам Нижегородской пехотной школы: «Будем надеяться, что нам удастся превратить нашу Рабоче-Крестьянскую Красную Армию из оплота мира, каким она является теперь, в оплот освобождения рабочих капиталистических государств от ига буржуазии».
Сталинское письмо опубликовали только в феврале 1930 года. Иначе говоря, вождь исходил из того, что советские вооруженные силы — инструмент мировой революции. В апреле 1939 года начальник политуправления Красной армии Лев Захарович Мехлис, недавний помощник вождя, разъяснил подчиненным: в письме Сталина «изложена программа нашей Рабоче-Крестьянской Красной Армии».