Осажденная крепость
Шрифт:
— Верно! Такой капитал вложили, да не пользоваться! — поддержала его жена.
Хунцзянь вспыхнул от стыда и негодования, когда же юноша показал ему газету, он покраснел с ног до головы. В номере «Шанхайского вестника» от начала июля, в разделе «Новости просвещения» помещены были две не очень четких фотографии, напоминавшие снимки актеров, исполняющих роли привидений. Надпись под первой сообщала, что Су Вэньвань, дочь правительственного советника Су Хунъе, получила в Лионе докторскую степень и возвращается на родину. Текст под вторым фото был куда длиннее: «Фан Хунцзянь, зять известного среди коммерсантов нашего города Чжоу Хоуцина, управляющего банком «Разменное золото», совершил при материальном содействии господина Чжоу поездку в Европу для совершенствования в науках. В университетах Лондона, Парижа и Берлина
С каким наслаждением Фан свернул бы газету жгутиком да задушил ею этого канцеляриста Вана, чтобы только заткнуть фонтан казенных штампов… Так вот почему брат Су сказал, что мечтал познакомиться с ним! Вот почему Пэнту сразу вспомнил, что Су училась во Франции! А он, Фан, еще смеялся над ее тщеславием. Да от него самого после такого сообщения разит неуемным тщеславием и безграничной пошлостью. Читателям газеты впору носы затыкать… А ведь Су настоящий доктор, не то что он. На пароходе он ничего не говорил ей о своей ученой степени, и сейчас, увидев газету, она наверняка поймет, что он обманщик. И что это за Крэйдонский университет в Германии? В письме тестю он просто написал, что получил степень, а тот решил, что раз письмо пришло из Германии, значит, там находится и университет. Заведующий канцелярией тиснул это в газету, и вот теперь он, Фан, стал посмешищем для всех.
Жена Чжоу заметила, что Фан долго сидит, прикрывшись газетой, и сказала мужу:
— Смотри, как доволен Хунцзянь, уже который раз перечитывает!
— Это он приглядывается к барышне Су, наверное, хочет взять ее в жены вместо сестры! — сострил юный шурин.
— Не болтай чепухи! — не выдержал Хунцзянь. Он не скомкал газету, никак не выдал своего возмущения, но в горле у него пересохло.
Супруги Чжоу удивились, видя, что Хунцзянь стал вдруг неулыбчив, но тут же обменялись понимающими взглядами и в один голос обрушились на Сяочэна:
— Бить тебя некому! Что за манера — встревать в разговоры взрослых? Хунцзянь только сегодня вернулся, вспомнил твою сестру, загрустил, а ты лезешь с неумными шутками. Нечего паясничать!.. Мы знаем, дорогой зять, у тебя доброе сердце — не сердись на мальчишескую выходку.
Фан снова покраснел, а мальчик надулся и проворчал негромко:
— Нечего притворяться! Что ты, всю жизнь не будешь жениться? А авторучка твоя мне не нужна, можешь взять обратно!
Ложась в постель, Фан заметил, что карточки Шуин на столике уже не было — теща, видимо, убрала ее из опасения, что зять расстроится и будет плохо спать. Всего шесть часов назад сошел он на берег, но уже ощутил, что попал в иной мир. Радость, с которой подплывал он к Шанхаю, словно улетучилась, Фан казался себе слабым и ничтожным. С работой не ясно, с любовью не вытанцовывается… Раньше он мечтал, что вернется после учебы, как вода, испарившаяся с земли, возвращается в виде дождя, принося людям радость. На самом же деле явление его из этакой дали не вызвало даже пузыря на поверхности людского моря. Впрочем, стараниями заведующего канцелярией он сам стал похож на большой мыльный пузырь. Летит, пестрит всеми красками, а ткнули — и нет его. Хунцзянь посмотрел в затянутое сеткой окно. Небо было усеяно звездами, казалось, в полном молчании они стремились вытеснить одна другую. Молодой месяц, словно еще не сформировавшаяся, но уже отбросившая робость девушка, светил неярким, чистым светом. На газоне возле дома какие-то насекомые вели ночную беседу. Где-то множество лягушачьих глоток издавали нескончаемое «брекекекекс», похожее на бурление кипящей воды. Бедняжки так надрывались, что вызывали жалость — ведь ничто в мире не стоит таких усилий. К окну приблизилось несколько светлячков. Казалось, они не летели, а плыли в плотном воздухе. Когда-то такое зрелище было привычным для Хунцзяня, но сейчас у него вдруг больно сжалось сердце, на глаза навернулись слезы. И тут он ощутил, как прекрасна жизнь, как хорошо вернуться на родину!.. А все эти газетные новости заслуживают не большего внимания, чем зудение комаров за сеткой окна. Он облегченно вздохнул, потом зевнул.
Когда поезд Хунцзяня подошел к его родному городку, на платформе стояли старый господин Фан, его ближайшие друзья, младший брат Хунцзяня — Фэнъи, а также двоюродные братья и дядья. Польщенный вниманием, Хунцзянь церемонно приветствовал каждого из встречающих и произносил:
— Мне очень неловко, вы пришли в такую жару! А ты, отец, как мог ты себя так затруднять! — закончил он, отмечая, как много седины прибавилось на голове у старика.
Отец протянул ему складной веер:
— Твои собратья, что одеваются по-европейски, предпочитают веера из соломки, но этот лучше… Ты молодец, однако, что не загордился, едешь вторым классом. А то я, признаться, решил было идти к первому.
Родня и знакомые тоже одобрили скромность Хунцзяня. Едва они миновали билетный контроль, некто в синих очках и европейском костюме потянул Хунцзяня за рукав:
— Прошу не двигаться. Будем фотографировать.
Не успел Фан спросить, зачем это нужно, как щелкнул затвор, и он увидел перед собой другого человека, с «лейкой». Очкастый протянул Фану свою визитную карточку и спросил:
— Доктор Фан вернулся на родину вчера?
Человек с «лейкой» также передал ему визитную карточку, и Фан узнал, что перед ним репортеры двух местных газет. Они заявили, что, поскольку доктор устал с дороги, они явятся к нему завтра, а пока что распрощались с господином Фаном и покинули вокзал.
Фэнъи улыбнулся брату:
— Ты стал знаменитостью нашего уезда!
Репортерское величание его доктором резало Хунцзяню ухо, однако от почтительности окружающих его так и распирало. Он увидел, что в маленьком городке стать личностью ничего не стоит, и пожалел теперь, что не надел хорошего костюма, не захватил трости. Потный, со складным веером в руке, он вряд ли хорошо получится на снимке.
Дома он вручил привезенные из Европы подарки матери и двум невесткам.
— Недаром ездил за море, всему выучился, даже женские вещи выбирать умеешь, — похвалила его мать.
— О какой это барышне Су упоминал по телефону Пэнту? — спросил отец. — Что у тебя с ней?
— Ничего, просто ехали на одном пароходе. Вечно Пэнту болтает невесть о чем! — рассердился Хунцзянь. Он хотел было добавить, что Пэнту — порядочный сплетник, но присутствие жены брата удержало его.
— А вообще семейными делами пора заняться как следует, — продолжал отец. — Твои младшие братья давно женились. Свахи приходили не раз, да ведь ты не захочешь искать жену таким устарелым способом. Ну, а Су Хунъе — человек с неплохой репутацией; помнится, в свое время занимал немаловажные должности.
«Почему это что ни девушка, то отцова дочка? — подумал Хунцзянь. — Одну ее ты готов лелеять в сердце, но как вспомнишь, что за ней маячит тень папаши, она уже не кажется такой привлекательной, да и душа двоих сразу не принимает. Послушать некоторых, так для них брак — разновидность однополой любви: не столько девушкой интересуются, сколько отцом ее или братом».
Мать возразила:
— А по-моему, чиновничья дочка тебе не пара. Услужливости от нее не жди, еще самому придется за ней ухаживать. Потом, жену надо брать из своего уезда. У иногородних повадки какие-то чудные, трудно привыкнуть. А эта Су училась за границей, должно быть, уж и не молода?
Лица обеих снох — уроженок этого уезда, не окончивших и средней школы, — выражали полное согласие со свекровью.
— Девица училась за океаном, да еще стала доктором… Боюсь, Хунцзяню ее не переварить, — задумчиво протянул отец, как будто Су была камнем, справиться с которым могут лишь желудки страусов и казуаров.
— Наш Хунцзянь тоже доктор, ничем не хуже ее, — заметила мать.
Отец потеребил бородку и усмехнулся:
— Матери этого не понять, Хунцзянь. С ученой женщиной нет никакого сладу. Муж должен быть на ступеньку выше ее, ровня ему не годится. Поэтому окончивший университет должен жениться на той, у которой за плечами только школа, учившийся за границей — на обыкновенной студентке. А на той, что за границей стала доктором, может жениться только иностранец или, по крайней мере, доктор нескольких наук. Правильно я говорю? Вот и древнее поучение гласит: «Ищи жениха в семье познатнее, бери невесту в семье поскромнее».