Осень Ричарда Блейда

Ричард Блейд, откинувшись на спинку кресла под низко нависавшим колпаком коммуникатора, мрачно оглядел компьютерный зал.

Настроение у него было неважное. После возвращения из Ханнара ему удалось отдохнуть всего лишь месяц, хотя его двадцать второе странствие отнюдь не выглядело легкой прогулкой. Вместе с великой армией великого ханнарского завоевателя, местного Аттилы

или Александра Македонского, он прошел не одну тысячу миль, одновременно двигаясь вверх по служебной лестнице. Он начал свой поход низшим из низших, «гасильщиком», в чьи обязанности входило добивать раненых врагов огромной дубиной, закончил же его генералом, вторым лицом в войске после великого владыки, грозного, непобедимого, бессмертного.

Что касается бессмертия, тут можно было бы еще поспорить, как у всех людей, у воинственного властелина имелась шея, которую Блейд в подходящий момент и перерезал, избавив многих и многих в Ханнаре от лютой смерти, от рабства, насилия и наглого грабежа. Легионы же грозного повелителя, когда Блейд лицезрел их в последний раз, подыхали от голода и жажды в пустыне — в наиболее бесплодной и жуткой местности на всей планете, куда он сам и завел армию. Жестокая мера, безусловно, но чтобы прекратить нашествие саранчи, лучше всего лишить ее пищи.

Из тех пылающих песков Блейд выбрался только с помощью телепортатора, сообщив Лейтону, что закончил свои дела в Ханнаре и мечтает вернуться домой. Месячный отпуск, проведенный в Дорсете, едва позволил ему восстановить силы, первую неделю он пил, пил и пил, словно желая утопить в кокаколе, соках, чае, пиве и минеральной воде воспоминания о страшной пустыне под обжигающим солнцем. Потом странник пришел в себя и начал постепенно интересоваться окружающим — насколько к этому располагала ненастная погода ранней весны. Но едва он снова обрел вкус к жизни, как Лейтон вызвал своего подопытного кролика в Лондон, и весь апрель, май и июнь полетели к черту. Можно сказать, еще дальше, ибо Блейду пришлось вынести бесчисленное множество медицинских процедур и проверок. Затем его, как всегда, пихнули в кресло, потребовав, чтобы он отправился в Азалту. Интересно, что он там будет делать без телепортатора?

Угрюмо ухмыльнувшись, странник уставился на лорда Лейтона, с привычным автоматизмом фиксируя изменения, произошедшие с его светлостью. Увы, старик выглядел не самым лучшим образом! Он пытался бодриться, однако с каждым месяцем это получалось все хуже и хуже. Вроде бы глаза его все так же сверкали, а знаменитая воркотня и язвительный сарказм попрежнему приводили ассистентов в священный трепет, — однако Блейд прекрасно понимал, что этот наигранный страх — одна лишь видимость, дань уважения сотрудников к своему чудаковатому и престарелому шефу. Весьма престарелому! Недавно его светлости стукнуло восемьдесят шесть, и никто бы не дал ему ни годом меньше.

А ведь они любят его, подумалось Блейду, когда он бросил косой взгляд на суетившихся у пульта помощников. Любят и берегут, хотя кому удавалось уберечь человека от старости? Тем не менее разум Лейтона, как и в прежние времена, оставался непревзойденным. То, что его мозг успевал переваривать за неделю, другой специалист не смог бы усвоить и за десять лет; и все же с каждым месяцем, с каждым днем ассистенты и помощники его светлости начинали играть все более и более важную роль в проекте «Измерение Икс». Теперь, уже у компьютера священнодействовал не только сам старый профессор; все чаще и чаще ему приходилось поручать эту процедуру молодым сотрудникам. Но самое главное — запуск — Лейтон не доверял никому.

Странник попытался отвлечься от этих грустных дум о бренности земной, настроиться на то, что произойдет сейчас, вскоре,

через десять минут или четверть часа. Впрочем, все будет как обычно. Обжигающая волна боли, к которой он никак не может привыкнуть, тьма, холод, нескончаемый полет сквозь неведомые пространства, пробуждение… И — новый мир! Мир, что ждет его там, за гранью земных небес, мир, который на месяц или два станет для него домом… Возможно, более дорогим, чем Земля…

Он не хотел лгать самому себе: у него почти не оставалось якорей — родной реальности. Тех якорей, что привязывают человека к определенному месту, к городу или стране; живых якорей, без которых ни город, ни страну нельзя считать родиной. Дж., любивший его как сына и почти такой же древний, как Лейтон… его светлость, еще один старый ворчун… Два старика и трехлетняя малышка Аста, которая, по сути дела, принадлежала миру Земли не больше, чем сам Блейд. Других близких людей у него здесь не осталось.

Конечно, были коллеги, приятели, подружки; но Измерение Икс властно требовало своей платы — и притом по самой высокой цене, какую только способен уплатить человек. Оно лишило его женщины, которую он любил, на которой мечтал жениться; оно медленно, но верно выстраивало непробиваемую стену между ним, странником, повидавшим невиданное, и теми, кто окружал его здесь, на Земле.

Блейд пошевелился, всколыхнув провода, что свисали с металлического конуса над ним, и вздохнул. И эти мысли тоже были грустными! А самой печальной из всех, самой гнетущей и тяжкой, как всегда, оставалась мысль о времени. О времени, которое течет так стремительно, так быстро и исчезает, словно вода, жадно впитанная песком ханнарской пустыни!

Да, не только Лейтон старел! Ричарду Блейду не хотелось ни думать, ни вспоминать о том, что и ему самому уже пошел пятый десяток. Конечно, во всем ханнарском войске не нашлось бы бойца, который рискнул бы скрестить с ним меч или потягаться на секирах; и ни один из этих солдат не обогнал бы его в пешей атаке, не смог бы скакать, сутками не слезая с седла, или переплыть реку шириной с Миссисипи. Никто в Ханнаре не сумел бы этого сделать — как и в Киртане, Брегге, Иглстазе и прочих мирах, которые он посетил с тех пор, как был отпразднован его сорокалетний юбилей. Но почему-то такие соображения совсем не утешали Блейда, не позволяли забыть, что тот проклятый юбилей уже был отпразднован.

Он не щадил себя на тренировках, не давая ни малейшей поблажки; на всех контрольных испытаниях и тестах он показывал результаты, которыми могли бы гордиться атлеты, моложе его на десять, пятнадцать, двадцать лет; его могучее тело попрежнему стойко сопротивлялось времени — и все же он медленно, шаг за шагом, сдавал одну позицию за другой. Пока что это отступление оставалось заметным лишь для самого Блейда — седой волосок там, намек на морщинку — здесь, — однако он не обманывал себя. Еще несколько лет, и… Что же дальше? Чем он станет заниматься, когда закроются двери в иные миры? Когда спидинг, его врожденный волшебный дар, исчезнет или ослабеет настолько, что каждое новое путешествие окажется выбором между сумасшествием, потерей памяти или смертью?

Усилием воли странник отогнал мрачные мысли. Они мешали сосредоточиться, мешали думать о главном; наконец, они просто унижали его, Ричарда Блейда! Унижали одним лишь фактом своего появления!

— Ну, Ричард, вы готовы? — услышал он голос Лейтона. Вопрос, разумеется, был чисто риторическим. Конечно, он готов! И он помнит все, о чем его светлость толковал последнюю неделю. Задание представлялось бы ему несложным, если б не два момента: переход в совершенно определенный мир и транспортировка оттуда совершенно определенных объектов. И то, и другое, по мнению Ричарда Блейда, было весьма сомнительным.