Осень
Шрифт:
Эмбри закачал головой.
— Нет, нет, нет.
— Итак, что сказал Джейк, когда ты накинулся на него? — спросила я, когда мы направились в заднюю часть дома. Там была веранда с плетеной мебелью, где стояла корзина с игрушками для Эмбри. Эдвард опустил его вниз, и он быстро побежал к корзине, с грохотом опрокидывая ее.
На веранде дождь был громче, но после целого дня, проведенного взаперти, его свежий, чистый запах бодрил.
— Он лишь рассмеялся, — сказал Эдвард.
— Рада, что он находит это смешным.
— Джей — придурок. Пусть
Я знала. Джейк не относился к этому серьезно. В отличие от Эма, который был спокоен в хорошем смысле, Джейк просто считал, что все решится само сабой, будто если это не касается его, то неважно. Порой у него такое случается, но я уже привыкла.
С сумраком температура понизилась, стало холоднее, чем ожидала. Я сидела на качелях, натянув рукава, думая, стоит ли сходить внутрь за толстовкой. Эдвард сел рядом, обнимая меня рукой за плечо.
— Не надо делать вид, что ты не замерзла, — сказал он, посмеиваясь.
Быть рядом с ним было настолько более естественно, нежели порознь. Я на время перестала сопротивляться и закрыла глаза, позволяя ему согреть меня теплом его тела.
Мы медленно раскачивались, а я думала о том, сколько раз мы сидели на этом самом месте. Думала о его губах, его руках… это причиняло боль. Как в хорошем, так и в плохом смысле.
— Помнишь наш первый поцелуй? — внезапно прошептал он.
— Помнишь свой последний поцелуй? — спросила я, садясь прямо. Настроение было испорчено, и я знала, что вела себя как сука, но мне было все равно.
Или, возможно, слишком сильно волновалась из-за этого.
Эдвард громко вздохнул.
— Она поцеловала меня. Черт! Почему ты не можешь просто отпустить это?
— А если бы Джейк поцеловал меня, ты не стал бы сердиться? Да ладно.
— Да, я бы рассердился… на него. Ты говоришь так, будто я искал кого-то на стороне.
— И все остальные тоже видели это, — продолжила я, вспоминая. Если буду жить тысячу лет, то все равно не забуду Эдварда, пьяного и в блеске для губ всех девчонок округи. И Розали Хейл, уверенную, что оставила немного на его губах. — Все. Что еще я должна была подумать?
— Я не знаю. Что Розали — шлюха?
Я встала, желая увеличить расстояние между нами. Опять. На заднем дворе образовались лужи. Гром и молнии прекратились, и я испытала желание пойти и поиграть под холодным дождем — как мы делали, будучи детьми.
— Ты даже не захотела пойти, — сказал Эдвард, становясь за мной. — Я спрашивал тебя… раз двадцать.
— Это ничего не значит.
— Это значит все. Ты уже практически бросила меня.
На моих глазах появились слезы. Я смахнула их костяшками пальцев и посмотрела на Эмбри, который деловито нажимал на кнопки поломанной клавиатуры.
— Так для нее было в рамках нормального поцеловать тебя?
— Нет, — сказал он, беря меня за руку. Я пыталась выдернуть ее, но он перехватил ее быстрее. — Это не в рамках нормального для всех.
Я, наконец, позволила себе посмотреть
— Ты единственный человек, который не должен был делать мне больно, — сказала я.
Он притянул меня ближе, обнимая.
Глава 5. Лжец
EPOV
Одно я знал точно: Белла была намного больше, чем просто моя девушка.
И, ну, в общем, да, прямо сейчас она даже не называет себя так, но мы уже прошли через многое. Мелкое дерьмо средней школы, слухи маленького города и люди, считающие себя суперзвездами, люди, как Розали Хейл, с ее огромными сиськами и большой улыбкой… никто из них не важен для меня и Беллы.
На веранде похолодало, и вместо того, чтобы отпустить меня, Белла прижалась ближе. С туманом дождь поутих, но не прекратился. По телеканалу прогноза погоды сказали, что он не прекратится до понедельника.
На прошлой неделе мама смотрела по телевизору какой-то документальный фильм про Пола Ньюмона (прим. пер.: Американский актёр, режиссёр, продюсер, которого называют одним из столпов Голливуда и обладателем самых знаменитых голубых глаз в истории кино). Я много не знаю об этом парне, только то, что у мамы были мечтательные глаза из-за него какое-то время, вздохи и шепот о том, что это реальный Голливуд, но в любом случае он сказал кое-что, что поразило меня.
Он говорил о своей жене, которую никогда не обманывал, он сказал:
— Зачем выходить за гамбургером, когда дома вас ждет стейк?
И тогда я начал смеяться, потому что, черт возьми, да, а затем мама ударила меня по колену и сказала вести себя тише, потому что ей не слышно, но, в любом случае, это заставило меня задуматься.
Белла была моим стейком.
Да.
Она особенная. Она никогда не нуждалась в дополнении, потому что всегда была так хороша и так совершенна. Есть что-то горячее в девушках, которые выглядят хорошо независимо от того, во что они одеты… особенно, когда они не одеты. В любом случае, это уже не имеет значения.
Дело в том, что, знала Белла это или нет, она всегда будет моей. Ее возвращение может занять какое-то время, но, в конце концов, она будет моей. Это не из-за того, что я был высокомерен, это потому, что с одиннадцати лет знал, что со мной не будет никто другой. Не то, чтобы я не пытался вернуть то время. В школе полно симпатичных девушек, и я не был слепым… «Бутылочка», «Семь минут в Раю» (прим. пер.: Американская игра. Ребята на листах бумаги рисуют животных и складывают бумажки в шляпу. Игрок достаёт бумажку и тот, чьё животное он(а) достал(а) идут в кладовку(ванную, куда угодно, лишь бы было темно), где их запирает ведущий. У пары есть семь минут, не больше и не меньше, и в эти семь минут они могут делать всё, что захотят)… средняя школа для учебы. Но потом я поцеловал Беллу в день ее рождения, сразу после начала девятого класса, и это было начало. Ничто не могло с этим сравниться.