Осени не будет никогда
Шрифт:
Билл недовольства не понял, а потому принялся размышлять с помощью компьютерного чипа. Потом сказал с невинной простотой:
– Я же большой и неловкий! Меня собаками затравят!.. Все-таки нужно мне помогать…
Слова Билла хоть и тронули сердце крысы Мятниковой, но она была сильно обижена и, как всякая женщина, не хотела отступать сразу.
– Не пойду!
Ему бы еще какой довод привести, и все было бы отлично. Но Билл не был знатоком женской психологии, тем более человеческой. Он просто укусил Лилю за загривок с такой силой,
Через минуту он отпустил захват и прилег, отдыхая.
– Меня козьим молоком вскармливали, – признался Билл.
– Козел вонючий! – выругалась Мятникова, сама не своя от боли.
– Я – Билл, – объяснил крыс. – Козлы выглядят по-другому… Иди-ка, я тебе рану залижу!
– Не пойду!
– Умрешь.
Лиля больше не решалась показывать характер, к тому же помнила воздействие самого первого укуса своего мужчины, а потому подошла к толстяку и легла, впрочем, отвернув морду в другую сторону.
Прикосновения его языка были ей приятны. Куда больше, чем секс. Это было похоже на нежность, хотя Билл, вероятно, совершенно не понимал, что сие значит. Она попискивала от удовольствия, пока вновь не услышала:
– Давай за колбасой!
– А если меня убьют? – поинтересовалась Лиля.
– Будет жаль, – ответил Билл без особых эмоций. – Таких больших, как ты, да еще с кем поговорить можно, в России нет.
– Только в Америке?
– Ага.
– Колбасы не обещаю, но хлеба раздобуду!
– Все-таки мясное лучше, чем злаковые…
– Жди, – согласилась Мятникова и скользнула в дыру.
Она бежала неутомимо, абсолютно уверенная, что отыщет дорогу назад. Ей было необходимо попасть наверх, иначе никакой пищи она не раздобудет. Выбежала на станцию «Каширская», которая в этот час была совершенно пуста. Мятникова глянула на электронное табло и поняла, что сейчас раннее утро. Гудела уборочная машина, которую толкала тетка в желтой робе.
Моему мясо нужно, напомнила себе Мятникова и по ступенькам выбралась на платформу. Отсиделась за колонной, а когда тетка двинулась в обратную сторону, оставляя за машиной мокрую полосу, побежала к эскалатору, цокая коготками по мраморному полу.
Глядя ввысь, Лиля поняла, что самоходом наверх не долезет, набралась наглости, напружинилась и прыгнула к рычагам управления.
Я ему достану мясо, думала она со злостью, толкая мускулистым боком тумблер. Ишь, маленький, без мяса он не может!..
Наконец тумблер поддался, под ступенями глухо загудело, Мятникова прыгнула на поручень и поехала на свет Божий…
Навстречу спускались две молоденькие обходчицы, которые над чем-то задорно смеялись. Их лица были в густом макияже, глаза – с накладными ресницами, как буд-то девочки не прочность рельсов проверять направлялись, а на Венский бал.
Одна из них увидела плывущую на поручне Мятникову и застыла от ужаса, а другая, проследив за взглядом подруги и обнаружив причину ее ступора, остановилась и тут же села на ступеньку в глубоком обмороке.
Позже она рассказывала коллективу, что крыса была метра полтора в длину и килограммов пятьдесят весом.
– Чего только у нас в метро нету, – согласился обходчик Мышкин, единственный в бригаде мужчина. – Тысячи километров путей, дорог, проходов, ответвлений… Диггеры боятся ходить, говорят, монстры всюду!
– Ты сам – монстр, Мышкин! – заливаясь смехом, сообщила одна из девиц, розовощекая и крупнобюстная.
– Это вы по причине моего малого роста, Дарья Михайловна? – поинтересовался обходчик, пошевелив носом, из которого росло. – Издевочка, так сказать?..
– Что вы, что вы, Михал Соломоныч! – еще пуще захохотала девушка. – Мал золотник, да дорог! У Машки пузо в три обхвата, а всего лишь на пятом месяце!..
– Попрошу в личное не вмешиваться!
– Да какое же это личное! – всплеснула руками неугомонная Дарья Михайловна. – Вы до нас до всех домогались! А Машка на «Мартини» сломалась! А если бы мы вам все дали?
Вопрос был тяжелым, но обходчика спас бригадир, разоравшийся, что время рабочее идет, а они хихоньки да хаханьки!..
Бригада, включив фонари, направилась в тоннель…
Мятникова подлезла под дверь и, будто смазанная салом, выскользнула наружу.
Ранее утро было приятным, подсвечивало солнышко, и воздух еще был чист и свеж. Но Лиле было не до красот природы, она галопировала вдоль стен домов, напрягши зрение и слух до предела.
Неожиданно сзади загавкала какая-то собачонка, и крыса, еще больше припадая к земле, ускорила бег до предела.
Собачонка не отставала. В ее лае уже чувствовался охотничий азарт, и Мятникова подумала, что дело плохо.
Ах ты, друг человека! Ах ты, псина вонючая!
Собака уже догоняла петляющую крысу, а сзади слышался женский голос, который подбадривал собственность:
– Ату ее! Ату!
Собака щелкнула челюстью, и лишь чудом кончик крысиного хвоста проскочил между ее зубов. Оставшись, таким образом, целым.
И здесь Мятникова решила принять бой. Нет погибать же так просто!.. Она обернулась, подскочив при этом на метр, увидела старого облезлого пуделя и вонзила идиоту в горло свои резцы. Артерия у собаки лопнула тотчас, и она, продолжая еще радостно тявкать, была уже обречена.
– Пинцет! Пинцет! – кричала Алия Марковна.
Лиля увидела открытый посреди дороги канализационный люк, подхватила дохлого пуделя, подумав: «Вот и мясо», – и утащила тело в недра городских коммуникаций.
Напоследок она услышала истошное «А-а-а!», наплевала на него и постаралась передвигаться под землей как можно быстрее, дабы уйти от возможной погони.
Мятникова чувствовала, что канализация непременно связана с метрополитеном. Так оно и оказалось. Лиля услышала за стенкой гул, проходящего поезда и принялась судорожно искать какую-нибудь дыру.