Осенние визиты. Спектр. Кредо

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Но… – начал Мартин.

– Да, детям свойственно сердиться на родителей за лишнюю опеку, – продолжил ключник. – Но еще больше детям свойственно видеть надзор там, где его нет и не было.

Мартин смотрел на ключника, тщетно пытаясь поймать хоть тень мимики… немного улыбки… немного насмешки или презрения… Ничего. Неподвижная маска лица под густым черным мехом.

– Что ж… – сказал Мартин. – Тогда мы будем продолжать играть со спичками. Пока не придут те, кто отберет опасные игрушки у всех сразу.

– Ты так уверен, что игры со

спичками кончаются пожаром? – спросил ключник.

– Я уверен лишь в том, что игры с огнем кончаются потопом, – ответил Мартин. – Мне не убедить тебя в этом… я лишь прошу не наказывать детей, что позвонили в пожарную охрану.

– Они не звонили, Мартин, – сказал ключник. – Они решили сжечь все спички разом… не понимая, что пожар, спрессованный в одно мгновение, – это взрыв.

Ключник замолчал. Сейчас он сидел совсем как человек, погруженный в раздумья, подперев голову руками, и Мартин никак не мог отделаться от ощущения, что ключник с кем-то разговаривает… обсуждает его слова… принимает решение…

Потом ключник поднял голову:

– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.

Мартин молчал. Не двигался. Не задавал бесполезных вопросов, но и не пытался встать.

– Родители могут отшлепать проказничающих детей, – тихо сказал ключник. – Тем более если это брошенные дети… брошенные ими, когда не осталось иного выхода… не забытые, но оставленные на произвол судьбы… Родители могут отшлепать детей, но они не станут отрывать им головы. Не бойся за беззарийцев, Мартин.

– Черт побери… – выдохнул Мартин. – Вы…

– Те, кто налил воду разума в новый сосуд, сами выбирали свой путь, – продолжал ключник. – Они не хотели оставлять Беззар безжизненной синей пустыней. Они многое забыли, но многому и научились. Не тревожься за насмешливых обитателей Беззара, Мартин. Продолжай свой путь.

– Ирина, – сказал Мартин. В голове был полный сумбур, и он понимал, что спрашивать бесполезно. Но не мог не задать вопроса – Ирина-пять значила для него куда больше, чем все клиенты… чем четыре первые девушки, носившие то же самое имя.

Ключник не ответил. Он опустил голову, глядя в пол.

– Вы не всесильны, – сказал Мартин. – Ведь верно? И сейчас вы столкнулись с тем, что не по силам вашей расе… так почему же продолжаете играть во всемогущих богов? Почему не протянете нам руку… ну, пусть не нам… аранкам… дио-дао… хотя бы своим собственным потомкам? Если вы не хранители и не наставники, не надсмотрщики и не проводники… неужели вы не можете стать друзьями? Старшими братьями?

Ключник молчал. Потом посмотрел в глаза Мартину – и тот уловил во взгляде иронию, горькую и усталую иронию мудреца, окруженного глупцами.

А потом ключник исчез.

– Аудиенция окончена, – немного растерянно сказал Мартин. Еще ни разу ключники не прибегали к такому методу окончания разговора.

Мартин не сразу отправился обратно по коридору – по-чему-то он точно знал,

что Врата будут расположены именно там, в месте его недолгого заключения. Вначале он вышел из домика, оглядел его снаружи. Это был маленький уютный деревянный домик, совершенно сливающийся с лесом – даже на покрытой дерном крыше росли маленькие деревца. Уже с десяти шагов не удалось бы отличить замшелые, оплетенные побегами стены от окружающего леса. Вряд ли ключники нуждались в подобной маскировке на своей родной планете… пусть даже эта маскировка и ввела в заблуждение беззарийцев.

Скорее всего ключникам просто нравилось так жить.

Мартин дошел до реки и полюбовался несущимся с гор потоком. Вода была прозрачной, кристально чистой, в ней мелькали быстрые рыбешки, а у самого берега чистился пушистый зверек, ничуть не смущенный появлением Мартина и нырнувший в воду, лишь закончив прихорашиваться.

Здесь и впрямь было хорошо…

Мартин вернулся в маленький домик, прошел пустым коридором и встал к пульту. Терминал оказался обычный, земной. Любопытства ради Мартин попытался выделить в списке сразу несколько планет – но незапланированная возможность уже была запрещена.

Тогда Мартин привычно выбрал Землю и Москву.

1

Город встретил Мартина проливным дождем. Косые струи лупили по лужам, выплескивая фонтанчики брызг, водопадами текло с крыш, дождь даже разогнал почти всех пикетчиков. Только мужчина с плакатом «Галочка, вернись!» упрямо стоял перед Станцией. Зонт у него был старый, уныло-черный, с парой сломанных спиц, и вода текла брошенному мужу (впрочем, почему именно мужу?) и за шиворот, и на плакат. Оранжевый маркер, которым был написан безнадежный и безадресный призыв, уже потек, превращая старательно выведенный текст в некий затейливый эксперимент по каллиграфии.

Мартин двинулся к свободному пропускному пункту. Обувь ему ключники так и не вернули, так что он старался как можно независимее и увереннее шагать по лужам. В конце концов, ходить босиком запрещено только в метрополитене!

Напротив скорбящего мужчины Мартин на миг остановился. Они встретились взглядами, и мужчина слегка кивнул – как-то легко, ободряюще, будто они с Мартином были давно и хорошо знакомы, настолько, что уже не надо никаких слов – достаточно лишь дружеского взгляда.

– Удачи вам, – одними губами прошептал Мартин.

– Спасибо, – так же беззвучно отозвался мужчина.

Мартин подошел к пограничнику, скучающему под прозрачным навесом. Протянул паспорт.

Впрочем, на паспорт тот даже и не взглянул, сразу скосил глаза куда-то под свою конторку.

– Да, я – Мартин Дугин, – покаялся Мартин.

– Сопротивляться не будете? – спросил пограничник. Он был совсем молоденький и, кажется, волновался. А может быть, напротив, старался ввести процедуру ареста в какое-то шуточное, житейское русло?

– Да упаси Бог, – ответил Мартин. – Зачем?