Осенний призрак
Шрифт:
Или мы просто состарились, Малин? И когда же нам придется просить друг у друга прощения в следующий раз? Через двенадцать лет? Через тринадцать?
Туве любит бутерброды с печеночным паштетом и маринованным огурцом.
Сейчас она наверху. Сидит, поджав ноги, и смотрит телевизор. Здесь, дома. Ты ведь, наверное, хочешь, чтобы я попросил прощения за ее выбор, Малин, ведь так?
Она была в кино со своей подругой Фридой. Похоже, она сторонится парней. Еще не совсем оправилась после Маркуса и Финнспонга».
— Бутерброды
Молчит.
Может, заснула?
Туве откидывается на спинку дивана и переключает каналы. «Отчаянные домохозяйки», реалити-шоу, футбольный матч. Она останавливается на документальном фильме о каком-то скульпторе, изваявшем фигуру человека, бросающегося вниз из окна Всемирного торгового центра как раз в момент обрушения башен. Скульптуру планировали установить на том месте, где стоял ВТЦ, однако проект признали неудачным, а саму идею скульптуры — слишком надуманной и пугающей. Люди словно отказываются верить в то, что человек действительно был вынужден выпрыгнуть из окна небоскреба.
Туве откусывает от своего бутерброда.
Она не поедет к маме сегодня вечером. Ей хочется сидеть в темноте, смотреть телевизор и слушать, как папа возится на кухне.
На экране скорчившаяся фигура в бронзе. Такая маленькая во встречном потоке ветра, совсем как в реальной жизни. «Ты похожа на нее, мама», — думает Туве. Ей хочется спуститься вниз, к папе, и уговорить его съездить к маме вместе, посмотреть, как она там, может, остаться у нее на ночь. Но папа, конечно, не захочет. Да и мама, наверное, рассердится, если они приедут просто так.
Телефон сигнализирует о получении СМС. От Сары. Туве немедленно отвечает, в то время как на экране телевизора появляется крупным планом испуганное лицо скульптуры и ее бронзовые волосы, растрепавшиеся на ветру.
44
30 октября, четверг
Харри Мартинссон смотрит на часы в верхнем углу монитора. 8:49. В здании полицейского участка довольно спокойно, народ, должно быть, сейчас спешит на работу. Сегодня нет утренней планерки, вчера они обо всем договорились и знают, чем сегодня заняться.
Малин Форс давно пора прийти. Уже сейчас они должны быть на пути в Седерчёпинг.
Где ты, Малин?
Внизу, в тренажерном зале? Вряд ли.
Может, всплыло что-нибудь новое, и ты неожиданно отправилась куда-нибудь? Тоже маловероятно.
Вчера тебе явно нездоровилось. Ты хотела выпить?
Гунилла поинтересовалась, почему Харри задержался, несмотря на то что он звонил ей. Мартинссон ответил, что работал. Он стоял на кухне и лгал ей прямо в лицо, нисколько не смущаясь и не чувствуя стыда. Скорее он жалел ее, женщину, обманутую мужем вот так, после стольких лет брака. Харри уснул быстро, вспоминая
Сейчас он обводит взглядом своих коллег, в форме и без. Таких решительных и в то же время растерянных. Чего вы хотите, собственно говоря?
Малин не знает, чего она хочет в конечном итоге добиться; тем не менее она работает каждый день. Она пытается убедить людей, находящихся там, за стенами полицейского участка, в том, что они под надежной защитой.
Так где же ты, Малин? Харри звонил ей три раза, два раза на мобильный и один на домашний телефон, и нигде не дождался ответа. Может, она у Янне? Но и там никто не берет трубку.
У Хёгфельдта?
Это слишком сложно для Харри. Он ничего не знает об их отношениях.
— Куда ты подевал Форс? Разве вы сейчас должны быть не в Седерчёпинге? — раздается усталый голос выходящего из лифта Свена Шёмана.
Харри поднимается и смотрит на комиссара, а тот хмурит брови. «Похоже, она действительно увязла, нам следует ответственнее отнестись к ее проблеме», — вот какие мысли читает Мартинссон на лице своего начальника.
Они встречаются в середине комнаты и глядят друг другу в глаза.
— Думаю, она дома, — говорит Харри.
— Едем туда немедленно, — командует Свен.
Харри нажимает кнопку звонка и слышит пронзительный сигнал по ту сторону двери.
Свен в темно-синей утепленной форменной куртке молча ждет рядом с ним.
В машине они не сказали друг другу ни слова. О чем им было говорить?
Харри звонит еще раз. Потом еще.
Свен приподнимает крышку почтовой щели и заглядывает вовнутрь. И тут до них доносится тяжелое сонное сопение и возня под дверью.
— У тебя есть отмычка? — спрашивает Свен.
— Целая связка, — отвечает Харри.
— Малин лежит на полу в прихожей.
Харри качает головой, быстро стряхивая с себя инстинктивное беспокойство, от которого у него холодеет внутри, и сосредотачивается на происходящем.
Она дышит.
Спит.
А может, она ранена?
— Дай мне отмычку, — говорит Свен, и через несколько секунд они видят Форс на полу прихожей. Белая майка задрана, так что виден пупок, выглядывают трусы с узором из маленьких розовых сердечек.
Крови не видно. Никаких синяков, ран, только слышно дыхание крепко спящего человека.
До Свена и Харри доходит запах перегара.
Они замечают пустую бутылку из-под текилы.
Свежий номер «Коррен» под головой вместо подушки.
Харри и Свен опускаются на колени по обе стороны Малин и смотрят друг на друга. Им нет необходимости задавать вслух вопрос, застывший на губах каждого из них.
И что нам теперь делать?
Выключите же этот дождь. Мне холодно, а он все барабанит и барабанит по коже. Это невыносимо! А что это холодное окутывает мои ноги?