Ошибка Архагора
Шрифт:
Стеналь выпрямился на небольшом уступе, перевёл дыхание и обернулся назад. Внизу показались три фигуры. Они хорошо были видны на фоне запорошенной снегом лощины. "Это хорошо" — подумал Стеналь — "Значит две собаки и один человек остались в той узкой щели. Молодец Буян!". Но преследователи двигались быстрее, чем он предполагал. И хоть им ещё предстоял крутой подъём к гребню хребта, времени на отдых ему всё равно не хватит. Преследующие оказались упорными людьми, отступать они не собирались, погоня будет продолжаться и на заснеженных просторах по ту сторону хребта. Что ж придётся двигаться дальше без отдыха. Он наклонился
Фома, прищурясь, вглядывался ввысь. Зрение его никогда не подводило. И на этот раз он разглядел узкое ущелье на вершине гребня. Он понял, что беглецы сейчас исчезнут в нём, а с другой стороны уже начинается спуск.
— Стреляйте в него! — Приказал боярин своим людям.
— Плохо видно, он в белом плаще, — посетовал один, выхватывая из колчана лук и прилаживая стрелу.
— Убейте его, а не то я вас…! — Взревел Фома.
Два лука натянулись и через мгновение стрелы со свистом рванулись к цели.
Каким-то внутренним чутьём Стеналь ощутил внезапную смертельную опасность, когда уже поднял на руки Ясну. Он ещё не осознал, что за опасность им грозила, но инстинктивно повернулся к преследователям спиной, закрывая девушку своим телом. И почти одновременно ощутил два тупых удара в спину. От неожиданности он потерял равновесие и, выронив ношу, повалился на неё сверху сам. Думать и обращать внимание на боль, было некогда. Стеналь попытался приподняться, и вновь получил два удара. Один в голову, а другой в левый бок. "Всё!" — мелькнула мысль — "Четыре стрелы — это смертельно! Всё пропало! Я не выполнил миссию!" Но через секунду он понял что жив и не потерял способность двигаться. Сознание работало в бешеном ритме. В доли секунды он успел удивиться и трезво оценить ситуацию. Вновь схватив в охапку девушку, он, пригибаясь, бросился в спасительный проход. Ещё две стрелы разочарованно пропели у него над головой, когда он уже был в безопасности.
— Да он заговорённый, что-ли?! — Досадливо воскликнул один из стрелков.
— Морды кривые! Стрелять разучились! — Орал боярин.
— Ей богу попал! — Оправдывался стрелок, отступая от налетевшего с кулаками начальника.
— И я две стрелы в него всадил, провалиться мне на этом месте! — Защищался другой.
— Что ж он из железа выструганый!? А? — Не унимался раздосадованный Фома. — Четыре стрелы! А?
— Чёрт его знает, может бронь на ём! — Неуверенно предположил первый стрелок.
— Кой дьявол бронь! Вы, собаки, без броней их догнать не можете! А он что ж, в броне, да с девкой на руках в этакую высь взобрался?
— Ну, значит, заговор на него наложен, — ещё более растерянно бормотал второй стрелок.
— У, псы смердящие! Уроды криворукие! Вперёд, в погоню! — Бранился Фома, подгоняя кулаками своих подчинённых. — Не догоните, сам вам глотки перережу, бараны!
А меж тем, Стеналь с Ясной на руках, утопая в снегу пробирался по узкому ущелью. Выход был близок. Боль в теле напоминала о миновавшей опасности, но к боли он привык с детства. Лишь страшная усталость наваливалась безжалостным зверем. В глазах всё плыло и мутилось.
"Как же так?" — размышлял он — "Четыре стрелы попали в меня, но ни одна не пробила плащ и шапку? Это замечательно, но странно!"
И вдруг на губах своих он ощутил тот самый, очень странный поцелуй, который на прощанье подарила ему Светозара. Откуда-то из глубины сознания вместе с видением её прелестных грустных глаз всплыла мысль: "Ведь это она, милая сестрёнка, защитила меня своим волшебством. Подарок-то оказывается не только роскошный, но и заговорённый".
— Я очень хочу, чтобы ты быстрее доставил её сюда. Она по праву займёт трон, а я спущусь в долину и буду простой девушкой, — вдруг услышал он, сказанные Светозарой слова.
— Вернусь, я обязательно вернусь, сестрёнка, — шепнул он светлому призрачному образу.
— Береги её, а я буду беречь тебя своей любовью. Я люблю тебя! — Словно нежным тёплым ветерком долетели её слова.
— Люблю?! — Удивился он, ибо понял, что сказано это совсем не о братской любви.
— Осторожно, любимый!!! — Вскрикнул образ тревожно, и мгновенно потерялся в бешеной круговерти снежной пыли.
Они летели куда-то вниз, кувыркаясь и ударяясь об острые скальные выступы. Раскрытый в крике рот мгновенно забился снежной кашей пополам с каменной крошкой. Глаза ослепли от мутной пелены. Мысли спутались в бесформенный клубок, и лишь один инстинкт руководил мышцами. Он как мог плотнее обхватил руками и ногами свою бесценную ношу, принимая на себя большинство ударов. Падение быстро закончилось, перейдя в стремительное скольжение по ледяному жёлобу. Тот же инстинкт заставил его совладать с хаотичным кувырканием и скользить на спине, превратившись в некое подобие саней для драгоценного груза. Ещё множество ударов досталось ему пока, теряя сознание, он не осознал, что сумасшедший спуск закончен.
Трое мужчин стояли на краю пропасти, тяжело дыша. Они тоже смертельно устали. Подъём на гребень отнял последние силы. Они только что вышли из ущелья и сразу обратили свои взгляды на пологий спуск, начинавшийся справа. Но там никого не оказалось. Поверхность снежного покрова оставалась девственно чистой, ни единого следа.
— Куда ж они запропастились? Ну, чисто заговорённые! — Удивился один из мужчин.
— Куда, куда, да в пропасть они сорвались! — Догадался Фома Благовидов и указал на край обрыва прямо перед собой. — Гляньте, срез-то свежий. Видать, вместе со снежным карнизом вниз и рухнули.
— Ох и высотища! Поди, расшиблись насмерть.
— Туда им и дорога, нам на руку, — зло процедил Фома, — спустимся, найдём девку, и домой. За наградой!
— Дай хоть отдышаться, боярин. Куда они мёртвые-то денутся, — взмолился один из преследователей.
— Ладно, доставай харчи, отдохнём, — после короткого раздумья согласился начальник.
Ясна очнулась от противного вкуса жидкости, которую кто-то вливал ей в рот. Она закашлялась и, открыв глаза, попыталась привстать. Она не испугалась, нет, но зрелище было не из приятных. Отвратительного вида создание с всклокоченными свалявшимися волосами, коричневой морщинистой кожей клыкастой морды, держало в узловатых руках череп какой-то птицы. Он, по-видимому, и служил сосудом для той противной жидкости. Само существо было закутано в старые облезлые шкуры. На первый взгляд это было сущее чудовище. Но немного придя в себя, девушка разглядела за щёлочками век добрые карие глаза. Их взгляд лучился состраданием и нежностью, разительно контрастируя со всем отталкивающим видом странного человека. Свет этих глаз удивительным образом успокаивал и вселял уверенность в безопасности. Девушка успокоилась и снова опустилась на меховое ложе, повинуясь жесту существа.