Ошибка Фаэтона. Книга вторая. Звёздная кара
Шрифт:
– Так… Надо же… Ну да ладно, Земля так Земля!
Тут он полностью овладел собой и сказал с хитроватой усмешкой:
– Господа начальники, а вы заметили одно прелюбопытнейшее явление? Идёт русификация высшего эшелона власти. Ещё чуть – и Шамбала станет Беловодьем. Как вам такое?
Игорь Всеволодович задержал руку перед сенсором входа и сказал:
– Действует исторический закон: чем тяжелее, тем больше Невтонов рождает земля русская. Вот и пошёл всплеск. Особо среди юных.
– Да, мы с вами как раз самые юные, – хмыкнул Салтыков, – Но это
Он решительно коснулся рукой сенсора; монолит камня медленно пошёл в сторону…
Земля.
Восточно-Тихоокеанское побережье.
Нью-Прайс. Район Аквалота № 12
Леда осторожно коснулась пальчиками ноги тёмной воды и отступила на мокрый песок.
– Леран, а песка всё меньше…
– Океан движется, – отозвался он так же вполголоса, – Ещё месяц-два, и наш посёлок станет подводным.
– А потом что? Сент-Себастьян, Мэн-Сити… Не верится, что так будет.
– Просто не хочется верить, Леда. Но океан сильнее нас. Планета устала от людей.
– Смотря каких… Ой, Элиа!
…Фиолетовая дуга блеснула отражением солнца, фонтан брызг, щёчки, свист. Хитрое дружелюбие взгляда… Конечно, это Элиа…
– А где Ириан? – Леран почувствовал его, понял игру, и только потому спросил.
– Он играет с нами в прятки, – Леда зашла в воду по колени, край платья намок, отяжелел; и она сразу стала тоньше, почти такой, какой её вызволили из психиатрической лечебницы. Когда это было?
– …Он ждёт тебя, Леран. Ты пойдёшь?
Он не ответил. Ему хотелось не говорить, а слушать. Наверное, Ириан разобрался, и взметнулся над водой чёрной радугой. Радости дельфинов нет предела: быть рядом с людьми, которых любишь, – блаженство. Дельфины не видят разницы между землянами и фаэтами. Как и Леда. Но ведь Леда считает, что люди и с дельфинами одной крови.
– У Элиа с Ирианом семья на всю жизнь. Леран, ты знаешь, дельфины соединяются и не расходятся. Нет у них разводов и всё тут.
Не сознавая того, Леда ощущает ветер грядушего. А что в тех днях, он предвидит: кровь и печаль, печаль и кровь. Знает оттуда же, откуда берется чувство Леды. Чувство расставания… Не развода, не измены – а именно обоюдной разлуки.
– Они так чисты и преданы друг другу! У Ириана и Элиа, у Аманды и Майкла, – семьи на всю жизнь. Дельфины соединяются и не расходятся. Не разводятся, как люди. Никогда. Как мы с тобой, верно?
«Что-то её ждёт? И не отвратить ведь».
– Так у них матриархат, – сказал он, обнимая её взглядом, – Центр неразделимой семьи – дама. Как тебе такое? Справишься?
– Нет, Леран, матриархат у людей. У дельфинов… У них дамы не борются за власть, а просто пользуются ею. Как свободой. Я буду пользоваться тем, что дашь мне ты. Будем как дельфины?
«Как дельфины… Как Мария и Ирвин!»
Леран свистнул, наклонился к воде, выбрал два камешка и постучал ими. Ириан вынырнул совсем рядом
– А почему они здесь? – встрепенулась Леда, – Ведь у всех сейчас дело…
– Аквалот недалеко. Узнали о нашем приезде, сделали перерыв.
Леда приблизилась к Лерану, качнулась, обвила руками его предплечье. Вздохнула:
– Не могу привыкнуть. Настоящее чудо: из морского цветка рождается человек. Скоро в семьях Нью-Прайса появятся взрослые дети. Сказали бы тогда – ни за что бы не поверила.
«Когда человека тянет в прошлое, – он боится будущего. И неудовлетворён настоящим. Близость звёздной кары… Но за что карать её?»
– Леран! Я одного не понимаю. Почему так мало женщин рождается? Их почти нет…
– Я тоже не понимаю. Такого не должно быть. Я… Нет, Эрланг, – он прищурился как Арни; вокруг Ириана с Элиа столько солнечных зайчиков вспыхивает, что глаза заслезились, – Эрланг не ошибся. Отсутствие фаэтянок, – одна из тех проблем, которые никак не объяснить. Из тех тайн, которые люди называют Провидением, Промыслом.
– И ты не желаешь разобраться?
– Не вижу, как разбираться. Никто не способен понять всё на свете. А некоторые тайны лучше скрыть в ящике с запретной печатью и никогда не заглядывать внутрь.
– Тайна под печатью.., – Леда откачнулась от него, сделала шаг вперёд, под брызги дельфиньей игры, – Я говорила с Памелой. Она в Комитете занимается Аквалотами. И женским вопросом тоже. Так Арни её даже к статистике не допускает. Почему?
– Леда, не могу же я и туда влезть! И так неприлично получается: советник, а везде как контролёр или командир. Комиссия Возрождения не из одного Арни состоит. А отношения Памелы с ним… Комитет разберётся.
Леда повернулась кругом. Печали в её глазах как не бывало, искрятся утренним рассветом. Одним непрерывным движением она сняла через голову платье, отбросила его к берегу и крикнула весело:
– Всё, хватит! Нас ждут, а мы болтаем.
Леран бросился за ней. Через минуту игры дельфины понесли их на спинах к Аквалоту №12, или, по-земному, к Кругу Дождя. Жемчужно-серебристая полоска приближалась. В небе мелькнул кусочек радуги.
– Мой друг Радомир, – проследив за ним взглядом, прокричал Леран Леде, пытающейся встать на мокрой и скользкой спине Элиа, – Драконов едва хватает на все Аквалоты.
– Радомир любит тебя, – ответила Леда, оставив эквилибристические попытки, – Узнал, что ты здесь, и прилетел.
Дельфины вошли в зону тумана и замерли. Громадный белый лотос возвышается в неподвижной зелени воды, окружённый призрачным свечением. Чуть добавить освещения, – и сквозь тонкую ткань лепестков можно различить человеческую фигуру… Оставались дни до раскрытия. А пока – под прикрытием сине-зелёных листьев в глубь океана уходит питающий стебель, несущий строительный материал для воссоздания человеческого тела. А в мягком коконе лотоса разворачивается психика личности, из свёрнутой в семени программы перетекает в нейронные сети, в спирали ДНК.