Ошибка Клео
Шрифт:
«Клео, танцовщица» – ее представили четырем членам комиссии, и один из них спросил, не хочет ли она в воскресенье посетить вместе с ним Гарнье [6] . А что такое «Гарнье»? Мужчина пресек смех остальных и объяснил ей, о чем идет речь. И тогда Клео, как автогонщик, намеренный во что бы то ни стало удержаться на трассе, собралась с духом и заявила, что классикой вообще не интересуется, а любит джаз-модерн. Как в кино «Танец-вспышка». Вы видели?
Их обслуживала белокурая официантка с фигурой
6
Опера Гарнье – Парижская Опера, то же, что Гранд-Опера.
Приглушенная красота звучащих вокруг разговоров, коричневый сахар в темно-нефритовом блюдечке – все, на что она, в отличие от матери, теперь получила право, заставляло ее чуть ли не плакать над безрадостной судьбой матери и будило желание принести ей позолоченный коробок спичек; ее душила любовь к той, кому не выпал в жизни такой счастливый шанс, как ей самой.
Один из членов комиссии похвалил простоту ее наряда. В столь юном возрасте джинсы и футболка – это идеальный вариант, а то современные девушки слишком склонны к прискорбной вульгарности.
Его звали Жан-Кристоф, и он был одет как на свадьбу – в сорочку и темный пиджак. Когда подали кофе, он встал из-за стола и предложил ей перейти в гостиную, чтобы «лучше познакомиться».
Как и Кэти, он интересовался ее мнением по самым разным вопросам. Наклонившись ближе, он прошептал ей на ухо стихотворение, отчего у Клео внизу спины пробежала дрожь.
Он столько слышал о ней! Кэти от нее без ума, и сейчас он понимает почему. Он был бы счастлив тем или иным образом принять участие в устройстве ее блестящего будущего. «Значит, я получу стипендию?» – спросила она. Жан-Кристоф улыбнулся: она слишком торопится…
– Уже! – ахнула она, когда Марк показал ей на часы. Она же даже ничего не делала! Ей не задали ни одного вопроса насчет будущей учебы! А она на всякий случай принесла с собой в сумке обувь и костюм для танца…
– Это в следующий раз, – пообещал Марк. – Можно? – спросил он.
Клео кивнула. И почувствовала мужские губы у себя на щеке и его быстрое легкое дыхание у себя на шее:
– От тебя так пахнет ванилью, что хочется тебя съесть. Ты хочешь, чтобы тебя съели? В следующий раз?
Она спрятала сто франков в коробку из-под печенья, где хранила открытки. Клео воображала, как протянет купюру родителям, и мать перестанет трястись над каждым грошом: та вечно жаловалась, что едва сводит концы с концами, и проклинала мужа за ненужные покупки, на что он возражал, что нечего навязывать ему свои вкусы. Любовь распадается, когда начинаются упреки в том, что другой не умеет
В следующую среду в ответ на вопросы родителей и одноклассниц, удивленных, что ее еще раз приглашают на собеседование, Клео отрапортовала: «Учитывая размер стипендии, понятно, почему члены комиссии так придирчивы. Кандидаток оценивают во время обеда потому, что это современно. Внимание обращают на все. Особенно на зрелость».
Кэти, которой Клео сообщила об этом втором вызове, обрадовалась; она слышала, что Клео покорила одного из членов комиссии и просто раздавила конкуренток; отныне ее будущее у нее в руках.
В прошлый раз Клео не заметила рыжеволосую девушку лет двадцати в приталенном платье, которая сейчас встретила ее и повесила ее сумку с лейблом US в стенной шкаф. «Это Паула, ассистентка Кэти, ее неоценимая помощница», – объяснил Марк. Клео наблюдала за хлопотавшей девушкой; та отлучалась на кухню, указывала каждому его место за столом. Кто она – студентка, актриса, спортсменка? Она тоже получила стипендию? Ее Кэти тоже водила в кино? Дарила ей свои духи?
Клео была готова. Сегодня она наконец вырвется из безликости «почти избранницы» и станет неоценимой. Как Паула.
Сидя рядом с Жан-Кристофом, она оживленно болтала, копируя одну из своих подруг: «А Валери прямо на уроке назвала англичанку шалавой». Она имитировала американский акцент Стана, считавшего, что ехать в «Нью-Ио-о-орк» Клео немного «преждеврэ-э-эменно». Но она не собирается его слушать! Она докажет ему, что он ошибается. Жан-Кристоф повернулся к Марку: вот это боевой задор!
Он коснулся маленькой вилкой уголка ее губ: эти устрицы восхитительны. Клео вежливо отказалась – она это не любит. Как и шампанское – слишком горькое.
– Но другие девочки пьют, – голосом воспитателя заметил Марк.
Девочки сидели на другом краю стола и не смотрели на нее, полностью занятые разговором с двумя мужчинами, выглядевшими едва ли намного моложе Жан-Кристофа.
Жан-Кристоф изучил ее досье. И…
– Скажи, Клео, ты правда считаешь себя достойной стипендии фонда «Галатея»?
Марк стоял, сложив на груди руки, как в их первую встречу. Остальные приглашенные вроде бы не обратили внимания на опасную пустоту, в которую падала Клео – пустоту, созданную серьезностью его тона.
Ну конечно, она считает себя достойной, потому что танец – это вся ее жизнь, вся без остатка, но она может работать в два раза больше, и то же самое с английским, кстати, с тех пор как она стала смотреть фильмы в оригинальной версии, у нее с этим обстоит намного лучше.
– Но другие тоже много работают. Скажи, почему я должен выбрать тебя, а, например, не ее?