Ошибка леди Эвелин
Шрифт:
С появлением хозяйки он явно приободрился и выглядел уж не таким бледным.
Тетушка дошла до моей спальни и остановилась на пороге, полностью закрыв обзор, и мне оставалось только догадываться, что там происходит.
– Потрудитесь объяснить, кто вы и по какому праву устроили в моем доме погром? – холодно спросила герцогиня.
– Темного дня, леди Штолль, – послышался не менее холодный ответ. – Позвольте представиться – лорд Каллеман, глава императорской магической полиции. Расследую исчезновение опасного государственного преступника и уполномочен входить в любые дома империи.
– Могу я взглянуть на
Герцогиня вошла в комнату. Я незаметно шагнула следом, растерянно рассматривая вывернутые из комода ящики и вываленную на кровать одежду. Бюро тоже было открыто, а книги – сложены неаккуратной стопкой. На подоконнике, за отдернутой шторой, обнаружились забытая мной бутыль с молоком и развернутое полотенце с подсохшим куском пирога. Двое стражников возились рядом с камином. Третий проверял дымоход. В эркере, возле небольшого диванчика, стоял высокий темноволосый мужчина и просматривал книгу Ульриха Штанца. Мою любимую книгу. Я ее перечитала уже раз пять и даже пометки на полях кое-где сделала. Вот именно их лорд Каллеман сейчас и разглядывал. Внимательно так. Въедливо.
– Бумаги? – не отрывая глаз от одной из надписей, переспросил он. – Разумеется, можете.
Он едва заметно шевельнул большим и указательным пальцами, и перед леди Шарлоттой в воздухе застыл развернутый лист с изображением трехглавого дартского орла и размашистой подписью внизу.
Тетушка не стала брать его в руки. Внимательно прочитала, взглянула на имперца и спросила:
– Значит, лорда Свайса отправили в отставку?
– Не совсем так. Он по-прежнему глава полиции.
– В таком случае, что делаете в моем доме именно вы?
– Как я уже и сказал, веду расследование.
Лорд Каллеман наконец-то оторвался от книги и в упор посмотрел на герцогиню. А я невольно сделала шаг назад. Глаза мага оказались не просто черными. Они были с красными зрачками, и это выглядело так жутко, что у меня внутри все сжалось. Никогда не видела ничего подобного. И даже не слышала о таком.
По спине пополз холодок, верный предвестник грядущих неприятностей.
– Значит, слухи о новом наместнике – правда.
Леди Шарлотта прищурилась.
– Именно так, – кивнул лорд Каллеман.
– И он намеревается навести новые порядки, не так ли?
– Вы удивительно проницательны, миледи.
На тонких губах мужчины появилась ироничная усмешка.
– И что вы пытаетесь найти в моем доме, позвольте спросить?
– Как вам уже говорил вчера капитан Мерден, сбежал важный государственный преступник, и есть основания полагать, что кто-то из ваших людей ему помог.
– Вы подозреваете слуг?
– И их тоже, – невозмутимо сказал Каллеман.
– То есть, вы хотите сказать, что мы с племянницей на подозрении? – с едва заметным сарказмом спросила герцогиня.
Она отставила трость в сторону, и я заметила, как побелели сжимающие ее набалдашник тонкие пальцы.
Ого! На месте лорда Каллемана я бы поостереглась злить Поглотителя!
– Безусловно, – спокойно ответил дарт. Казалось, его нисколько не трогало ни высокое положение герцогини, ни уровень ее магии. – И я хотел бы задать вашей племяннице несколько вопросов.
Тетушка молча сверлила взглядом приезжего мага, а тот – ее. Эта дуэль длилась несколько минут. Мне казалось, в воздухе незримо летали молнии и неслышно гремел гром, а между двумя магами
– Что ж, можете поговорить с леди Браге. Но только в моем присутствии.
– Как вам будет угодно, – сухо ответил Каллеман.
Он захлопнул книгу, и этот звук словно подвел черту под незримыми переговорами и показался таким громким, что я невольно вздрогнула.
– Тогда пройдемте в кабинет, надеюсь, ваши люди еще не успели его разгромить. Эви, – герцогиня кивком указала мне на выход.
Я молча шагнула за порог. В душе зрело нехорошее предчувствие. Одного взгляда на мага мне хватило, чтобы понять, что он что-то нашел. Эти его глаза, и многозначительная усмешка, и выражение лица… Я шла к лестнице и пыталась сообразить, что он мог обнаружить. Вроде бы, все следы я вчера уничтожила. Или не все? В любом случае, признаваться в содеянном я не собиралась. Как и не жалела о том, что помогла несчастному беглецу. На него же достаточно было просто посмотреть, чтобы понять, что не мог он совершить ничего противозаконного. Или мог? Да нет, вряд ли. Мое чутье меня еще ни разу не подводило.
На втором этаже было тихо. Стражники не успели сюда добраться, и в кабинете, куда мы вошли, царил обычный порядок. Книги равнодушно поблескивали золотыми корешками за стеклами шкафов, лорд Люциус – покойный супруг герцогини – строго смотрел с висящего над письменным столом портрета, а темные шторы красиво обрамляли узкие окна и напоминали стражников, охраняющих комнату от серого света, бьющегося в частый переплет с упорством слепой птицы.
– Леди, – маг указал нам на диван, сам проходя к стоящему за столом креслу.
Тетушка недовольно посмотрела на «захватчика», но промолчала. Она устроилась рядом со мной, выпрямила руки, опираясь на трость, и сосредоточенно уставилась на серебряный набалдашник.
Мне порой казалось, что трость леди Шарлотты – не просто кусок дерева. Она была как бы продолжением самой герцогини, еще одной конечностью, наподобие руки или ноги.
– Итак, леди Браге, расскажите о вчерашнем вечере, – не дав мне углубиться в эту мысль, негромко произнес Каллеман.
Голос у него был низким, похожим на звучание соборного органа, который я слышала не так давно в главном храме Амвьена.
Имперец положил ладони на стол и чуть подался вперед. Лицо его выглядело бесстрастным, но пугающе красные зрачки придавали облику мага зловещий вид.
Под ложечкой снова неприятно засосало.
– Что именно?
Я говорила немного растерянно и наивно хлопала глазами, по опыту зная, что это лучший способ дезориентировать «противника». Лучше уж выглядеть глупенькой хорошенькой дурочкой, чем привлекать внимание твердостью характера и умом. Это я еще во времена жизни у леди Вонк уяснила – та терпеть не могла «слишком умных выскочек», и мне приходилось изображать недалекую глупышку. Правда, при герцогине я старалась придерживаться золотой середины, и не слишком злоупотребляла столь колоритным образом.