Ошибка одинокого бизона(сб.)
Шрифт:
— А если вы пойдете на войну, я тоже пойду с вами! — раздался голос Кутовы.
Он пришел за Чороманой. Не говоря ни слова, та вскочила и выбежала из комнаты.
Рано утром она снова пришла к нам и сказала:
— Уампус, сегодня я начну строить наш дом. Я уверена, что кацики не позволят вам покинуть долину Покводжа.
— Мы вернемся в Покводж, и здесь, в этом пуэбло, я буду работать до конца своей жизни, — сказал я. — А ты начинай строить наш дом, чтобы он был готов к моему возвращению.
Спасаясь от упреков и жалоб Келеманы и Чороманы, мы с Начитимой взяли наше оружье и ушли в поле. Вечером, когда мы вернулись в пуэбло, я увидел, что Чоромана начала
Настал решающий день. Вечером мы с Начитимой пошли в северную киву, где уже собрались члены Патуабу. Не было только двух кациков и главного шамана, но вскоре явились и они. Летний кацик объявил нам, что они решили принять мое предложение и идти войной на навахов. Потом он спросил меня, обдумал ли я план наступления. Я ответил, что хочу выступить как можно скорее. Я поведу тех воинов, которые захотят за мной следовать, воинов не только из Покводжа, но и из других пуэбло тэва. Все члены тайного совета согласились со мной, а двое советников вызвались пойти в ближайшие пуэбло и сообщить тэва о предстоящем походе. Из Покводжа мы решили выступить через пять дней.
Спустя три дня вернулись советники и принесли радостную весть: многие воины из других пуэбло решили присоединиться к нашему военному отряду. К вечеру пятого дня все были в сборе, а на шестой день в сумерках мы вышли из Покводжа, было нас триста двенадцать человек.
Шли мы только по ночам и к утру третьего дня перевалили через горный хребет и увидели страну навахов. Только я один из всего нашего отряда знал эту пустынную страну, а спутники мои удивленно покачивали головой, недоумевая, как люди могут жить на этих бесплодных равнинах.
Опасаясь привлечь внимание неприятеля, я отвел воинов в длинный каньон, который тянется на северо-запад, к реке Сан-Хуан. Этот каньон испанцы называют каньоном Ларго. Здесь мы должны были скрываться до вечера.
Я хорошо знал это место, так как мой отец часто раскидывал лагерь в каньоне. Воины достали мешки с провизией и принялись за еду, но я не мог проглотить ни одного куска. Внезапно охватила меня гнетущая тоска. Я отошел от своих друзей и стал бродить по каньону, вспоминая отца, мать, игры со сверстниками. У подножия скалы я нашел маленький полуразрушенный шалаш из палок и веток; его я выстроил с помощью брата много лет назад. Я не мог удержаться от слез.
Когда я вернулся к моим спутникам, они заставили меня поесть сушеного мяса и маисовых лепешек, а Начитима расставил караульных и разослал разведчиков. Я лег и заснул, но и во сне не обрел покоя. Когда я проснулся, были уже сумерки. Тоска моя не рассеивалась. Мы тронулись в путь и шли всю ночь, а на рассвете снова спрятались в каньоне. Все время старался я понять, почему так тяжело у меня на сердце, и нашел наконец причину: я не хотел сражаться с навахами, моим родным народом. Но что было мне делать? Если бы я отказался вести дальше мой отряд, меня признали бы трусом. И вдруг вспомнил я слова, которые часто говорила отцу моя покойная мать: «Оставь в покое мирных землепашцев-тэва. Сражайся лучше с испанцами, которые мало-помалу завладевают нашей землей».
И тогда я понял, что мы, тэва, должны заключить мир с навахами. Не следует воевать с ними, когда нам угрожает враг, более страшный, испанцы, которые только и думают о том, чтобы завладеть нашей страной. Не лучше ли будет, если мы с навахами соединимся для борьбы с нашим общим врагом?
В это время пришли разведчики и сказали, что на равнине за каньоном они видели стадо овец и табун лошадей. Должно быть, мы находились неподалеку от лагеря навахов, так как вдали виден был дым
— Сын мой, если удастся нам заключить мир с навахами, значит недаром умер Одинокий Утес.
— И те, что вместе с ним пали в бою! — подхватил Кутова.
— Отпустите меня! Я пойду в лагерь навахов и буду говорить с ними о мире, — сказал я. — Если я не вернусь, наш отряд отомстит за меня и сотрет их лагерь с лица земли. Навахов там не больше сотни, а нас триста человек.
Все трое одобрили мое решение. Узнав о нем, обрадовались и воины.
Было уже темно, когда я подошел к лагерю навахов и насчитал двадцать вигвамов. Громко крикнул я, что я — навах и возвращаюсь к моему родному народу. Люди выбежали из вигвамов посмотреть, кто я такой, а впереди шел мой дядя Белый Ястреб. Когда я назвал себя, он меня обнял и повел в свой вигвам. За нами последовало еще несколько человек и беседа наша продолжалась до поздней ночи. Я должен был рассказать им о своей жизни, о том, как добры были тэва ко мне и к моему брату. Я не забыл упомянуть, что брат мой был убит навахом, но ни слова не сказал о том, какое участие я принимал в последней битве. К счастью, в этом набеге не был повинен отряд моего дяди, и воины его не знали меня в лицо. Потом я предложил навахам заключить мир с тэва. Дяде понравились мои слова, но остальные сердито заворчали, а один из них сказал:
— Зачем нам заключать мир с тэва? Эти люди, словно муравьи, копошатся в своих пуэбло, а нам весело их убивать и угонять их лошадей.
Тогда я рассердился и крикнул:
— Плохо вам будет, если вы не заключите мира с тэва! Знайте, что тэва решили посылать большие отряды в страну навахов! Рано или поздно они перебьют всех вас, а вы не можете с ними справиться, потому что тэва живут в укрепленных пуэбло. Сейчас в каньоне триста воинов тэва ждут моего возвращения. Если я не вернусь к ним, все вы будете убиты. Я, военный вождь, привел их сюда, чтобы отомстить за смерть моего брата и многих тэва, павших в бою с навахами. Да, сегодня ночью вы были бы убиты, если бы я не решил заключить с вами мир и объединиться для борьбы с врагами всех индейцев, испанцами.
Услышав, что в каньоне скрывается отряд тэва, женщины, находившиеся в вигваме, подняли крик. Испугались и воины, которые сначала и слушать не хотели о мире. Дядя подошел ко мне и, поглаживая меня по плечу, сказал:
— Племянник, я горжусь тобой. Отныне не будет вражды между нами и твоими тэва. Я передам твои слова другим вождям нашего племени и они заключат с вами мир. Ты прав: не должны мы ссориться между собой, когда у нас есть общий враг — белые, которые притесняют всех индейцев. А теперь отведи меня в лагерь твоих воинов, я хочу с ними поговорить.
Придя в лагерь, мы сели у костра, и мой дядя до рассвета беседовал с нашим старым шаманом. Я был их толмачом. Начитима и Кутова слушали и одобрительно кивали. Дядя обещал привести через пятнадцать дней всех вождей навахов в Покводж и там заключить мирный договор с тэва. Потом дядя вернулся в лагерь. Весь наш отряд провожал его, и в тот день тэва пировали вместе с навахами. На следующее утро мы отправились в обратный путь. Теперь мы ехали верхом, так как навахи дали нам лошадей.
Солнце садилось, когда мы подъехали к Покводжу. Жители пуэбло выбежали нам навстречу. Велика была их радость, когда они узнали, что грозные навахи хотят заключить с нами мир.