Ошибка предсказателя
Шрифт:
В образовавшееся отверстие ему было видно, что Осинский раскрыл все четыре кейса. Он установил на столе возле телескопа четыре листа фанеры и разложил на них вынутые из кейсов розовые и красные рубины.
Патрикеев максимально возможно проинструктировал своего бывшего ученика, так что Фролов понимал, что происходит на его глазах.
Осинский строил пентаграммы.
Память у него была уникальная, так что все катрены Нострадамуса, служившие инструкцией по применению, были у него в голове.
Наконец он удовлетворенно вздохнул. Взглянул на часы.
Машинально это сделал и Фролов.
Было 16.45, 30 марта 2008 года.
Время от времени ссыльный олигарх что-то себе под нос нашептывал.
Фролову были слышны отдельные обрывки фраз: «Длина шага… 40 розовых по 60 карат… Красные – наполнение пентаграммы… Четыре пентаграммы. Друг за другом. Не сработает одна, получится с другой. Нам надо назад. Повернуть всю пентаграмму справа налево. А если намек на какой-то исторический рубин я не понял? Если вместо исторического камня суну в пентаграмму сырой рубин, – схема собьется? А если, по каким-то причинам, хотя бы один камень окажется подделкой?»
До появления кометы оставалось пятнадцать минут…
В это время Патрикеев, Чижевский, Милованов-Миловидов, Бич и раньше всех из английских коллег прибывший сержант Рэмзи (этот тугодум, на первый взгляд, и строгий сторонник действий по инструкции, к удивлению Егора, прибыл в замок на мотоцикле) достигли сейфового зала на третьем уровне подземного комплекса замка.
Каково же было их удивление, когда, войдя в зал, они обнаружили Иконникова с обнаженным торсом, внимательно рассматривающего вмятины на бронежилете.
– Здравствуйте, господа, – проговорил он медленно и тихо. – Оказывается, выстрел из пневматического пистолета, – это тоже очень больно. Вообще-то я от предыдущих травм еще не оправился. А тут эта! Как вы считаете, он не мог ограничиться одним выстрелом? Ну да, важна достоверность поведения.
«Звезда в шоке», как выражается это убогое создание на телевидении. Потому Геракл и не смог сразу последовать за ними.
Бич, Командир и генерал Патрикеев рванулись к лифту. Он в мгновение поднял их на верхний уровень башни.
Комната была пуста!
Глава сто вторая
Башня Мерлина. Окончание
Командир подошел к телескопу. Взглянул в звездное небо.
– Коллеги, куда девался из закрытой комнаты Осина, я не знаю. Зато знаю, что планета Глория еще минут десять будет от Земли на самом близком расстоянии.
– Время «X», которого так ждал Осина. Дождался, и что же? Где он?
– Более того, господа, комета Фелица вошла в зону видимости. Свой сектор она преодолеет, по моим расчетам, в ближайшие тридцать минут. Это действительно время «X». Нужно действовать, – заметил Чижевский, отходя от телескопа.
– Вот так нелепая случайность может сорвать хорошо подготовленную операцию, – устало проговорил Патрикеев, садясь в кресло.
Он опустил руку вниз и вдруг почувствовал дуновение ветерка. Возле средневекового гобелена в стене башни Мерлина была потайная дверца. Она была приоткрыта, и из щели веяло холодом. Егор Федорович поискал глазами блокатор, удерживающий дверь в таком положении. Найдя, нажал на кнопку. Дверь поддалась, обнаружив тайный ход. Заглянув туда, Егор и его товарищи увидели Костю Фролова в полуобморочном состоянии сидевшего на ступени каменной лестницы. В одной руке он держал ржавую алебарду, в другой – старинный меч.
Декабрь в Шотландии время холодное. Давно не подпитываемые факелы стали гаснуть один за другим. Когда догорел последний факел, стало пронзительно холодно. Какое-то время согревали надежда и работа – он все пытался расковырять камни вокруг двери, но все попытки оставались тщетными. Тем временем Осинский, разложив на изображениях пентаграмм десятки рубинов, готовился к путешествию во времени…
Все это рассказал своим бывшим командирам Константин Фролов, когда чуть-чуть согрелся.
– Но если он все же совершил бросок сквозь время, где камни?
– Вероятно, пентаграмма с рубинами действует как своего рода энергетический запас и уносится в прошлое вслед за экспериментатором.
– Одна пентаграмма? А еще три, о которых рассказывает Костя.
Чижевский нагнулся и поднял с ворсистого ковра на полу большой розовый рубин.
– А это что?
– Вероятнее всего, камень упал, когда Костя сумел приоткрыть дверь – струя воздуха из потайного хода попала на планшет одной из пентаграмм, и камень соскользнул вниз.
– Но это значит, что Осинский может оказаться совсем не там, где он планировал.
– К этому добавьте, коллеги, и такой фактор, – поддержал сомнение Чижевского Патрикеев. – Я не знаю, каким из четырех планшетов он воспользовался, чтобы узнать это, нам нужно будет спуститься вниз и проиграть варианты на компьютере, Геракл это умеет. Но важно помнить, – как минимум 3—4 камня в его собрании – фальшаки, мои подставы. Так, мы послали через Генерала, который об этом, естественно, не догадывался. Копии рубинов баронессы Корф, копию рубина со шпаги маршала Мюрата, копию рубина, принадлежавшего убитому московскому коллекционеру. Все это может серьезно сбить ориентиры перемещения во времени господина Осинского. Поехали вниз – там Геракл и суперсовременный компьютер. Как бы я ни верил в наш коллективный интеллект, на компьютере можно быстрее просчитать все варианты.
На Геракла, несмотря на его симпатию к шотландскому виски, еще можно было положиться.
Заложив в программу всю информацию, все возможные варианты набора рубинов на четырех планшетах, Геракл с удивлением прочел ответ на дисплее своего ноутбука.
– Интересная перспектива. Даже не знаю, сможем ли мы хоть как-то поправить положение.
– Не томи, полковник!
– Он недосягаем? – иронично усмехнулся все знающий наперед Чижевский.
– У Интерпола длинные руки, – важно успокоил сержант Рэмзи.