Ошибка предубеждения
Шрифт:
– Да вроде как всегда, правда, я это делал последний раз год назад, наверное. Но дело нехитрое, справился. Позвонил дежурному по спецсвязи, сам проверил, связь отличная.
Мальцев ухватился за последнюю фразу: «Этим агента, если что, и прикрою».
– Кстати, забыл, – тут же продолжил Охлестин, пытаясь противостоять гормональной буре, назревающей внутри, и делая вид, что он ничем не взволнован, – в Службу докладывать о Вашем прибытии?
– Не надо, я уже сообщил начальнику, что мы здесь. А все же, Валерий Олегович, как ты ключ поменял?.. Без механика ЗАС-то? – Мальцев перешел на «ты».
«Это катастрофа», – понял
Охлестин, пытаясь сохранить реноме, рассказал обстоятельства сегодняшнего утра. При этом вид у него, конечно, был человека удрученного, но якобы не понимающего всей тяжести совершенного. В заключение он особо отметил, что ключ встал нормально, а старый – самое главное – сожгли, как положено, вдвоем.
– Валер, открою тебе секрет: проверка связи после смены ключа – задача механика ЗАС. Когда доложил ты, мне позвонили сразу и сообщили о нарушении регламента. Конечно, это была ерунда, но замначальника заставы знать этого не мог, – Мальцев довел легенду, чтобы отвести подозрения от своего агента.
Несколько секунд в канцелярии стояло молчание.
– Давай еще кофейка попьем, не против? – первым нарушил паузу Мальцев. Дождавшись напитка, он продолжил: – Не буду долго ходить вокруг и около. Ты, Валера, грамотный офицер, руководство планирует тебя на начальника заставы выдвигать. Если сейчас начать служебную проверку, вполне возможно, ты поедешь в Воронеж, только уже просто как гражданин Охлестин В. О. Без погон и с пометкой в выданных документах: «Уволен из органов ФСБ по несоблюдению условий контракта о прохождении службы». Если такой вариант тебя устраивает, скажи сейчас. – Мальцев посмотрел на Охлестина, тот молчал. – Есть другой вариант: ты продолжишь службу, и я обещаю содействие в твоем переводе в Воронеж.
Валера впал в некую прострацию, все слышал, понимал, но соображать совсем не получалось.
– Я Вас услышал, Сергей Николаевич, – вдруг с удивлением для самого себя ровным и четким голосом произнес Охлестин. – Я могу подумать?
– О чем? – сразу не сообразил Мальцев, он же еще не закончил свой спич.
– Вы же мне предлагаете выбрать вариант?
– А ты уже готов выбирать? – Мальцев отметил, что беседа пошла несколько не так, как он предполагал.
– Сергей Николаевич, сейчас же в институте всем преподают оперативную подготовку… Я все понимаю… Какова будет цена моего согласия на второй вариант?
«Вот же молодец! Интересный, конечно, парень, я бы его в отделение себе точно забрал… но об этом потом, пока надо закончить правильно», – подумал Мальцев, а вслух с улыбкой произнес:
– Понимаешь, какая штука, ответить на это я тебе смогу только после твоего выбора. Не войдя в дверь, ты не узнаешь, что за ней, а рассказать тебе этого я не имею права. В целом как служил честно, так и продолжишь служить. Уверяю: ничего противоречащего твоим моральным принципам делать не придется. Мы все в одной лодке и делаем одно дело.
Охлестин молча смотрел в пол.
– Насколько я могу рассчитывать, что Вы действительно посодействуете моему переводу? – тихо спросил Валера. – Вам же это будет совсем ненужным, если я соглашусь на второй вариант?
– Валер, слово офицера: сделаю все, чтобы в течение года твой вопрос решился. Я не всесильный, но к нашим аргументам прислушиваются,
Опять наступила пауза, которую нарушил уже Охлестин:
– Хотите еще кофе? Я бы выпил… с коньяком лучше.
– Спасибо, третья кружка за полчаса – уже перебор. А одну рюмку коньяка можно, назад сотрудника посажу за руль. Ты один со вторым замом на заставе сейчас?
– Да, он отдыхает после ночи. Старшина в госпитале, начальник в отпуске.
– Офицеры заставы – основа всей пограничной службы. Всегда считал их самыми уважаемыми и достойными первых привилегий. Я на корабле пограничном начинал, на Курилах, в 90-е. Мрак, конечно, полный, как там тогда заставы выживали, до сих пор не пойму.
Валера достал из-за шкафа бутылку, недопитую после проводов начальника заставы в отпуск. Налил две рюмки, выпили, закусив шоколадкой. Мальцев намеренно позволил подобную вольность с коньяком, он чувствовал, что решение Охлестин принял, его требовалось только поддержать теперь в этом. Тем более офицер к алкоголю относился спокойно, судя по официальным и неофициальным докладам.
Посмотрели друг на друга.
– Я должен что-то написать? – спросил Валерий.
Мальцев спокойно положил перед ним лист бумаги.
– Да, пиши. Сверху: «Подписка», далее: «Я…»
После того как Мальцев убрал в карман лист бумаги с согласием Охлестина на конфиденциальное сотрудничество, он намеренно перевел общение на другую тему. Сейчас желательно дать человеку немного времени осмыслить суть произошедшего. Все инструкции Мальцев доведет до него в самом конце, чтобы именно они, как крышка, закрывали в его памяти события сегодняшнего дня.
– Секретка [35] у тебя вся в сейфе? На выдаче нет ничего? – спросил Мальцев.
– Все здесь, – ответил Валера, открывая верхнюю половину сейфа и доставая из него журнал учета секретной литературы.
Мальцев пролистал журнал, листы все на месте, прошиты и опечатаны. Стал называть регистрационные номера и наименования документов, а Валера извлекал их из сейфа и показывал проверяющему. В конце он извлек три пистолета Ерыгина, достал из кобуры свой – четвертый. Пересчитали патроны, сверили номера с учетом и вместе с бумагами убрали все на место. Мальцев только сейчас увидел, что все это время Охлестин был при оружии. Хотел было спросить причину, но осекся, вспомнив, что находится на пограничной заставе с очень непростой оперативной обстановкой: «Да уж, это не службистские мальчики, перекладывающие бумажки в кабинетах». Закончив проверку, Мальцев расписался в журнале, что недостач и нарушений нет.
35
Секретные документы и литература.
Проверка оружия и боеприпасов тоже ничего серьезного не выявила, за исключением хранения в оружейке автомата контрактника, уже неделю как убывшего в отпуск. Также опер Мальцева «нарыл» два патрона с наколами бойка на капсюлях, которые были в магазинах носимого боекомплекта из тревожного сейфа. Кто-то загонял их уже в патронник, а делать это разрешалось непосредственно перед возможным применением оружия. Граница, всякое бывает, в любом случае о таких фактах военнослужащий обязан докладывать, а патроны – заменяться.