Оскал Фортуны, или Урок выживания
Шрифт:
— Я уже госпоже рассказывала, — многообещающе начала Нянька. — Но и тебе не мешает знать, как лучше до Софеда добраться.
Алекс присела на корточки и приготовилась внимательно слушать.
— До начала тропинки я вас доведу, — откашлявшись, начала старуха. — Пойдете прямо мимо заросшей гари. Увидите там дуб уцелевший. Его издалека видно. От него по праву руку будет тропиночка малохоженная по краю орешника. По ней доберетесь до холма с камнями. Его тоже ни с чем не спутаешь. Глыбы там лежат, наполовину в землю вросшие. Там на ночлег останавливайтесь. Где, разберетесь
— Спасибо, почтенная, — поклонилась Александра.
Ничего больше не говоря, старуха, кряхтя, поднялась, и тяжело опираясь на клюку, направилась в дом.
Только к обеду Нянька разрешила Сайо встать и открыть глаза. Алекс увидела, что белки ее глаз слегка пожелтели, как у человека с больной печенью, но зрачки полностью утратили зеленый цвет, став светло карими.
— Ты волшебница! — не удержалась от удивленного восклицания девушка, разглядывая себя в зеркальце. — Я никогда не думала, что такое возможно.
Хозяйка удовлетворенно закудахтала:
— Это что, госпожа! Ты пьесу «Пир победителей» знаешь?
— Еще бы! — вскинула брови Сайо. — Великий Сонлжо!
— У нас в театре главную героиню играл сам хозяин. А ему уже за шестьдесят было. Мастер его так гримировал, что некоторые знатные зрители после спектакля очень хотели встретиться с таким красивым молодым человеком.
Старуха захихикала.
— В столице один придворный решил, что хозяин специально его прячет, и чуть не приказал своим воинам его пытать. Так захотелось встретиться с молодым красавцем. Только после того, как наш мастер на его глазах загримировал хозяина, успокоился и даже добавил нам сто золотых за выступление.
Она тяжело вздохнула, смахнула слезу и велела Алексу унести в дом табуретки.
Следующим утром Александра впервые проспала, заработав от хозяйки пинок в бок. Развернувшись, она перехватила ногу, занесенную для следующего удара, и прошипела, снизу вверх глядя в изуродованное лицо:
— Языком трепли, а трогать не смей!
С трудом удерживаясь на одной ноге, старуха прошептала:
— Пусти, госпожу разбудишь.
Алекс выпустила старческую сухую ногу в коротком кожаном сапоге и, поднявшись, громко сказала:
— Пора просыпаться. Сама говорила, что надо выйти пораньше.
— Я уже проснулась, — сонно пробормотала девушка, натягивая одеяло.
Хозяйка злобно зыркнула на Александру, и хромая больше обычного, пошла к двери.
— Тулуп скатай, — проворчала она на прощание.
Завтракали плотно. Чтобы успеть до темноты добраться до холма с камнями, обедать придется на ходу. Наверное, на прощание Нянька расщедрилась и приготовила рис с мясной подливкой и баклажанами с луком, заварила настоящий чай, добавив в него какие-то травы, сделавшие напиток еще более ароматным. Старуха суетливо подкладывала Сайо лучшие куски, часто шмыгала кривым носом и вытирала единственный глаз.
— Возьмете мое одеяло, —
— А как же ты? — забеспокоилась Сайо.
— Не замерзну, — отмахнулась хозяйка. — У меня печка. А вам ночь под открытым небом коротать.
— Спасибо, почтенная, — слегка поклонилась девушка. — Алекс, уложи одеяло!
Александра так и застыла с недоеденным куском во рту. «Прожевать не дают, не то что пожрать, как следует! Феодалы гребаные». Она с трудом проглотила клейкий рис и, вытерев рот рукой, с шумом отодвинула табуретку.
Дамы продолжали говорить друг дружке приятности, а Алекс упаковывала большое одеяло из бараньих шкур. После многочисленных усилий ей удалось втиснуть его в мешок. Завязав горловину, Александра с ностальгией вспомнила свою сумку. Кроме одеяла она забирали с собой три копченые рыбины, рисовые лепешки, пару ночных рубашек для Сайо и кое-что из необходимых в дороге мелочей. Кроме всего прочего Нянька подарила девушке бронзовую коробочку, с черной пахучей массой, напоминавшей асфальт.
— Это лекарство, — сказала она. — Золотой корень с ядом огневика. Отломишь кусочек с горошину и раствори в стакане кипятка. Как чуть остынет, пей на ночь. От простуды, боли в суставах и при ранениях.
— Это же очень дорого, почтенная, — пробормотала Сайо.
Старуха махнула рукой.
— Бери. Оно разве что мертвых не воскрешает.
Александра уже стояла у дверей с мешком за плечами, а старуха все еще никак не могла собраться. Достав с полки горшок, она вытряхнула из него горку серебряных монет, решительно отделила половину, а вторую протянула девушке.
— Нет! — та убрала руку за спину. — Я не могу! Мы и так тебе благодарны. Оставь деньги для дочери.
— Возьми, госпожа, — вымученно улыбнулась Нянька. — Мне обидно будет, если ты не дойдешь… Туда, куда ты идешь из-за того, что денег не хватило.
Сайо всхлипнула.
«Ну и долго они намерены здесь сырость разводить?!» — подумала Александра и, мысленно плюнув, вышла из комнаты, с привычной осторожностью проходя мимо высоких корзин, в которых спала смерть.
Наверное, дамы ждали именно ее ухода. Не успела Алекс прикрыть входную дверь, как послышались их негромкие голоса.
Они несколько минут постояли у холма, в недра которого уходили длинные стены дома, Сайо поклонилась, секунду помедлив, Александра последовала ее примеру. Старуха вздохнула и зашагала к перешейку, соединявшему остров с Большой землей. Пройдя шагов пятьдесят по чуть различимой дороге, она резко свернула в кусты.
— Нам сюда, — проговорила Нянька.
Ловко лавируя между деревьев, она привела спутников к широкой заводи. Противоположный берег круто поднимался из воды метрах в двадцати.
— Алекс, погляди вон там, — велела старуха, начальственным жестом вытянув костлявую руку.
Александра сбросила поклажу и углубилась в густой кустарник. То, что она приняла за ствол поваленного дерева, оказалось узкой лодочкой, выдолбленной из цельного ствола дерева. Повозившись, Алекс выволокла ее из кустов.